Стрелы ярости
Шрифт:
– Ну что, синеносые бараны! Хотите, чтобы вас оттрахали?
Варвары словно бы ждали его команды. Едва отзвук его слов растаял в воздухе, волна нападающих хлынула в открытые ворота крепости и ударилась в щиты защитников. Один из варваров сбил толстенную балку засова, удерживающую створки ворот в правой арке. Через минуту вторые ворота распахнулись, хотя многие варвары заплатили за это своими жизнями. Нападавшие, вооруженные топорами, были легкой мишенью для римских копий, которые уверенно разили их с трех сторон. Первая атака захлебнулась в куче мертвых тел. Обливаясь кровью, варвары отступили.
Префект, наклонившись к старшему центуриону, ободряюще крикнул:
– Похоже, атака отбита.
Ветеран увернулся от стрелы, ударившей в его шлем и упавшей на землю.
– Рано делать выводы, префект.
С южной стены, прямо над их головами, раздался крик. Все новые и новые варвары взбирались на южную стену, почти не встречая сопротивления, поскольку значительная часть солдат отражала атаки с севера. Над стенами летели тучи стрел, не давая защитникам крепости оттолкнуть лестницы. Тело солдата с торчащей из горла стрелой тяжело рухнуло на булыжник рядом с двумя офицерами. Не прошло и минуты, как на широкой площадке стены было уже больше пятидесяти воинов, и римлянам оставалось лишь отбиваться. Они уже не теснили нападавших, а старались удержать свои позиции. С каждой секундой численность противника неумолимо росла. На глазах беспомощных офицеров один из варваров с торжествующим криком метнул в ряды обороняющихся копье, которое попало в одного из солдат и пронзило ему горло. Кровь брызнула фонтаном. Воин мешком рухнул вниз.
Примипил, стараясь перекрыть шум сражения, прокричал префекту почти в самое ухо:
– Они захватили стены. Надо отходить, иначе они будут поливать нас сверху стрелами до тех пор, пока у нас не останется бойцов.
Его командир понимающе кивнул.
– Отходим, у нас нет выбора.
Старший центурион поморщился и жестом указал на то, что творилось перед ними.
– Отступление с боем. А противник прет как бешеный. Что ж, это будет забавно…
Не сводя взгляда с варваров, собиравшихся на стенах, он проревел, перекрывая шум схватки:
– Центурионы, ко мне!
Корнелий Феликс скакал на запад мерной рысью, приглядываясь в лунном свете к дороге, которая шла параллельно Валу с южной стороны. Крупный, норовистый жеребец не был приучен к ночным прогулкам, поэтому уши у него стояли торчком и вздрагивали при каждом шорохе. После нескольких миль дорога начала подниматься на небольшой хребет, откуда была хорошо видна соседняя крепость, которая будто плыла в море факелов. Вороной конь нетерпеливо бил копытом землю: встревоженный темнотой, он торопил всадника. Белая крепость тонула в огнях пылающих зданий и факелов осаждавших. В следующую секунду залп огненных стрел перелетел через стены крепости. Когда ветер на мгновение стих, в тихом ночном воздухе до всадника донеслось отдаленное пение. Он прислушался, потом пришпорил коня и пробормотал себе под нос:
– Если у них хватает мужества петь строевую песню перед лицом армии синеносых, мне уж точно должно хватить, чтобы проскакать мимо. Давай, Гадес, своенравная скотина, давай в галоп! Посмотрим, что из этого выйдет.
Он подгонял коня вперед, удерживая его на быстрой рыси и в то же время прикидывая, когда высвободить всю мощь, перекатывающуюся в мышцах скакуна. Когда до конца опасного места оставалось примерно полмили, он склонился к уху коня:
– Все, дружище, теперь доказывай, что ты не просто злая скотинка, которой нравится лягать конюхов.
Он чуть ослабил вожжи, чтобы Гадес постепенно ускорял шаг и перешел на легкий галоп. В то мгновение, когда толпа варваров, окружившая крепость, должна была их заметить, всадник изо всех сил пришпорил коня и послал его вперед. Зажав бедрами бока скакуна, он чуть привстал в седле, и жеребец радостно помчался бешеным карьером. Конь и всадник пронеслись вдоль дороги, проходящей мимо южной стены крепости, словно камень, брошенный из катапульты.
В ту же секунду послышались гортанные выкрики, предупреждающие ближайших к дороге лучников. Следующий заряд огненных стрел выпустили не в сторону крепости, а по неизвестному всаднику, который с неимоверной быстротой проносился мимо. Бо€льшая часть стрел пролетела слишком высоко: лучники, только что славшие свои стрелы в пространство
Конь замедлил шаг, чувствуя вес на шее, и обернулся, чтобы посмотреть на декуриона сквозь металлический доспех тонкой работы, закрывавший длинную морду и глаза. Офицер собрался с последними силами. Его правая сторона онемела от боли, он чудом держался в седле, вцепившись здоровой рукой в поводья. Из темноты выступила черная фигура, и раненый жеребец в испуге отпрянул, но чья-то сильная рука крепко держала уздечку. Корнелий Феликс потянулся здоровой рукой к мечу, чувствуя, что у него не осталось сил для сопротивления. Он повалился на шею своего скакуна. Гадес, неохотно ступая, последовал за неизвестными в безлунный сумрак леса.
В горящей крепости фризская когорта отступила от стен. Те, кого еще не настигли стрелы и копья варваров, собрались в центре крепости и выстроились в последнюю линию обороны. Теперь нападающие со всех сторон колотили по щитам защитников крепости. На место каждого сраженного врага из-за ворот приходило двое новых. Варвары захватили южную стену крепости и обрушили на солдат град стрел и копий. Примипилу пришлось дать приказ об отступлении. Он погиб одним из первых, сражаясь вместе со своими солдатами на тесных улицах крепости: стрела пробила ему икру, он упал на колени, и топор подскочившего варвара отсек ему голову.
Лишившиеся своего лидера ауксилии продолжили сражение под предводительством префекта. Старший офицер надел солдатский шлем и, взяв щит, встал в шеренгу. Бесконечные атаки варваров вырывали из рядов римлян одного бойца за другим, со всех сторон теснили их к горящему штабу на площади в самом сердце крепости.
– Нас осталось не больше двухсот человек.
Тяжело дышащий центурион – единственный уцелевший офицер – в знак согласия устало кивнул. Префект поморщился от боли – ему зацепило руку и правое бедро – и заскрежетал зубами от отчаяния.
– Будем сражаться дальше. Есть шанс, что до легионов в Шумной лощине дошла весть о том, что здесь происходит. Если они вышли час назад, то прибудут с минуты на минуту.
На лице центуриона нельзя было прочесть никаких чувств, оно словно окаменело от напряжения боя, и только глаза выдавали надежду, смешанную с недоверием.
– Будем сражаться. Моя очередь встать в шеренгу. В случае моей смерти возглавишь людей и будешь держаться до самого конца.
Центурион кивнул, подняв свой меч в приветствии. Префект, сжав зубы, в последний раз шагнул в истончающуюся линию обороны, отбил удар копья щитом, отобранным у погибшего солдата, и в следующую секунду вспорол варвару живот. Если бы покойный примипил видел этот удар, он бы не сдержал восхищенного вздоха. Бойцы сражались в молчаливом изнеможении, их крохотный периметр уменьшался с каждой минутой: варвары наседали, желая убить хоть одного врага, пока сражение не закончилось. Офицер отбил очередную атаку и крикнул солдатам, перекрывая воинственные вопли варваров: