Стреляй вверх – не промахнешься
Шрифт:
– У него оказалась гэбэшная крыша. Мне просто объяснили, что лучше быть не таким богатым, как хочется, но зато здоровым и живым. Очень, кстати, доступно объяснили.
Гном повел плечами, вроде ему вдруг стало холодно. А ведь Оболенский знал, что напугать Толю – занятие не то чтобы сложное. Практически безнадежное. Это как же ему объясняли, что он сразу же отскочил?!
Однако Максим не стал ничего комментировать. Просто сказал:
– Да, речь идет о трупе Виктора Малышева. Есть данные, что михеевские его грохнули, а Кирпич закопал. Нужно тело, чтобы похоронить по-человечески.
– Сделаем, – пообещал Гном.
– Тогда все те деньги, что задолжал «оружейник», возьмешь себе, – решил Максим.
– Годится, – согласился Толя. И добавил: – А Михей, оказывается, намного глупее, чем я о нем думал…
3
Максим еще раз прослушал запись телефонных переговоров между Старостиным и Михеем.
– Да-а… – протянул мрачно. – Не уберег я Малыша…
– Знаешь, он ведь не мальчик маленький, – негромко произнес сидевший рядом с ним Артем. – И когда влезал во все эти игры… Короче, он знал, чем рисковал.
– Наверное, – пожал плечами Оболенский.
– Короче, я предлагаю ликвидировать обоих, – решительно рубанул воздух ладонью Артем. – С учетом того, что я и так вне закона, исполню сам.
– Давай не будем торопиться, – предложил Максим.
– А Веронике ты сам скажешь? – прищурившись, взглянул на собеседника Рождественский.
– О чем? – немного напрягся Максим.
– О смерти ее мужа, – объяснил Артем.
– Значит, так! – решительно и резко начал Оболенский. – Пока что никто ничего не говорит! Ни Веронике, ни еще кому-либо! Ты видел труп?
– Нет, – вынужден был признать Артем.
– И я не видел, – дополнил Максим. – Вот когда увидим… Тогда и будем говорить. Нет трупа – нет смерти.
Несколько секунд сидели молча. Максим вел машину, Артем просто смотрел вперед сквозь лобовое стекло. Разумеется, он сопровождал приятеля на встречу. Бандитам никогда нельзя доверять до конца. Независимо от того, кем они были в прошлом, в настоящем, здесь и сейчас, они – бандиты. И живут соответственно положению.
Кроме того, необходимость пасти телефон Старостина отпала. Перехват показал, что бандит и гэбэшник окончательно утратили доверие друг к другу, переругались, перессорились. Фактически их альянс развалился. И осталась, в общем-то, мелочь – окончательно расставить все точки над «i». Что и предлагал сделать – причем самым радикальным способом – Рождественский.
– Ты хоть в курсе, что Лизавета… – начал было Оболенский, но Артем его перебил:
– В курсе.
– И кого ждете?
– Рано еще. Чуть позже сходит на УЗИ…
Еще помолчали.
– Что дальше делать будешь? – словно бы невзначай поинтересовался Максим. – Опять наемничать?
– Нет, – уверенно ответил Рождественский. – Хватит. Мне ребенка воспитывать надо. В этой стране и так безотцовщины много.
– И где собираешься осесть?
– На юге. Вот только документы нужны чистые. Паспорт Агарадзе засвечен.
– Ну, с документами – не проблема! – заявил Максим. – Переговорю с Гномом – поможет. Это в его возможностях.
– Тогда вообще все хорошо, – усмехнулся Артем. – Лизавета бизнес в Красногорске сейчас
– Рисковая все же баба! – то ли восхитился, то ли просто поделился мнением Максим.
– Это чем же она рисковая? – чуть приподнял брови Рождественский.
– Да с тобой, с уголовником, связалась, – широко улыбнулся Оболенский.
– Поговори мне еще! – вроде бы возмутился Артем. Однако на его губах тоже играла улыбка.
4
Кафе было небольшим и расположено не в самом престижном месте. Далеко от центра, на окраине. Впрочем, и цены тут были далеки от центровых, что обеспечивало владельцам стабильную клиентуру и, следовательно, пусть и небольшой, но все же стабильный доход.
Возле кафе остановилась вполне приличная иномарка, джип из тех, что не баловали этот район посещениями. Хлопнув дверями, из салона автомашины выбрались четверо. Несколько секунд постояли, поглазели по сторонам, изучая обстановку. И у тех, кто видел их глаза, не возникало желания продолжать знакомство. Даже у компании пэтэушников или, по-новомодному, лицеистов, что неподалеку сшибали мелочь и телефоны у менее нахальных ровесников, эта компания вызвала уважение.
– Крутые приехали… – пробежал волной шепоток.
Действительно, залетные излучали опасность. С такими лучше не связываться, если не хочешь нажить неприятностей.
Убедившись в том, что никакие неожиданности их тут не ждут и что они поняты местным населением правильно, четверо вошли в кафе. Они не собирались ужинать. Но столик заняли. В глубине помещения, в углу.
– Что хотели? – подскочила торопливо официантка.
– Хозяина, – твердо сказал один из гостей заведения.
– Он, наверное, занят… – неуверенно пробормотала девушка.
– Пусть освободится, – распорядился приезжий. – Это в его же интересах.
– Одну минутку… – Официантка убежала куда-то в глубину помещения, за барную стойку.
Минут через десять она появилась. Вслед за ней шел, надо думать, хозяин заведения – крупный усатый мужик. Что заметно обрадовало визитеров, так это славянская внешность владельца. Можно было попытаться найти с этим человеком общий язык. С каким-нибудь хачиком оказалось бы гораздо сложнее.
Здоровяк приблизился к занятому четверкой столику:
– Чего хотели? – И – что опять же понравилось – в голосе не было слышно ни тени страха, ни угодливости.
– Да ты садись, человече! – улыбнувшись, предложил один из визитеров. – В ногах правды нет.
– Прокурор посадит, – буркнул хозяин. И повторил: – Чего хотели, пацаны?
Это обращение не было проявлением неуважения к гостям или насмешкой. Это, знаете ли, Россия. Правовое цивилизованное государство, в котором живут только по Конституции и принимаемым Госдумой мудрым законам. Ну и говорят, разумеется, только на классическом русском языке. И вот на этом самом языке хозяин заведения только что сказал, что ему понятен статус гостей, что он с уважением относится к их положению в обществе и роду занятий, хотя некоторые другие лица считают эти занятия предосудительными. Этим же обращением хозяин кафе дал понять, что готов вести конструктивный диалог с визитерами.