Стремление к святости
Шрифт:
Понятие святости может показаться современному поколению несколько архаичным. У некоторых людей слово святость связано с представлением о собранных в узел волосах на затылке, длинных юбках и черных чулках. Другие связывают это понятие с неприятной манерой держать себя с подчеркнутой безупречностью. Однако святость — это истинно библейское понятие. Слово святой в различных формах встречается в Библии более шестисот раз. Книга Левит полностью посвящена этой теме, и мысль о святости проходит через все Священное Писание. Еще важнее то, что Бог требует святости от нас (Лев. 11, 44).
Понятие
Несмотря на то, что все эти взгляды до известной степени верны, они упускают из виду истинную идею. Быть святым — значит быть нравственно безупречным. Это значит отойти от греха и посвятить себя Богу. Само слово святость означает обособление для Бога и образ жизни, достойный святых.
Вероятно, самый лучший путь к пониманию святости — просмотреть, как употребляют это слово авторы Нового Завета. В 1 Фес. 4, 3–7 Апостол Павел противопоставляет его безнравственной и нечистой жизни. Апостол Петр противопоставляет жизни под властью недобрых страстей, жизни без Христа (1 Петр. 1, 14–16). Иоанн противопоставляет святых людям неправедным и нечистым (Откр. 22, 11). Итак, жить свято — значит жить в согласии с заповедями Священного Писания в противоположность грешному миру. Этот образ жизни характеризуется так: «…Отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях… и облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины» (Еф. 4: 22, 24).
Таким образом, если святость составляет основу христианства, то почему мы не практикуем ее в повседневной жизни? Почему в борьбе с грехом многие христиане часто оказываются побежденными? Почему церковь так часто сообразуется больше с требованиями мира, чем с требованиями Бога?
Несмотря на опасность сверхупрощения, ответы на эти вопросы можно сгруппировать вокруг трех основных трудностей.
Первая трудность заключается в том, что в нашем отношении ко греху мы больше думаем о себе, чем о Боге. Мы более заняты собственной победой над грехом, чем тем фактом, что наши грехи огорчают Господа. Мы не в состоянии перенести своего бессилия в борьбе с грехом, потому что прежде всего стремимся стать победителями, не понимая, что наш грех оскорбляет Бога.
Богу угодно, чтобы мы шли путем послушания, а не победы. Послушание ориентировано на Бога, а победа — на наше «я». Это может показаться копанием в семантике, но в корне многих наших трудностей по отношению ко греху лежит наш скрытый эгоизм. Пока мы не посмотрим греху в лицо и не начнем преодолевать его, мы не сможем твердо вступить на путь святости. Стараясь вести богопослушный, святой образ жизни, мы определенно познаем и радость победы над грехом.
Вторая трудность состоит в том, что мы неправильно понимаем выражение «жить верою» (Гал. 2, 20), думая, что для достижения святости с нашей стороны не требуется никакого усилия. В самом деле, нам иногда кажется, что любое
Поучительны по этому поводу слова, сказанные епископом Ливерпульским в конце XIX века: «Разумно ли так дерзко, откровенно и безответственно заявлять, как это делают многие, будто святость обращенных достигается лишь верой и совершенно независима от личного усилия? Выдерживает ли это утверждение проверку Словом Божьим? Сомневаюсь. Что вера во Христа — корень всякой святости… ни один просвещенный христианин не станет отрицать. Но Священное Писание без сомнения учит нас также и тому, что в стремлении к святости подлинный христианин нуждается в личном усилии и труде так же, как в вере».
Необходимо признать тот факт, что мы несем личную ответственность за наше хождение в святости. Один пастор сказал в своей проповеди по этому поводу: «Вы можете отказаться от поработившей вас привычки, если действительно захотите этого». Поскольку в данном случае это относилось ко греху, преодоление которого для меня не представляло никакого труда, я всем сердцем тотчас согласился с ним. Но Святой Дух сказал мне тогда: «И ты сможешь оставить греховные привычки, которые мучат тебя, если примешь за них личную ответственность». Признание личной ответственности стало для меня вехой на пути к святости.
Наша третья трудность состоит в следующем: некоторые грехи мы не принимаем всерьез. Мысленно мы разделяем грехи на совершенно неприемлемые и на более или менее терпимые. Хорошей иллюстрацией по этому поводу будет одно событие, происшедшее в то время, когда я заканчивал данную книгу. У нас был довольно большой трейлер, временно служивший канцелярией, так как новое помещение не было еще оборудовано Поскольку стоянка трейлеров на данном участке запрещалась, нужно было получить от властей специальное разрешение на использование трейлера в виде исключения. Это разрешение пришлось неоднократно продлевать. В последний раз его срок истекал именно в тот момент, когда новое помещение было уже готово, но мы еще не подготовились к переезду. В отделе, работавшем в трейлере, создалась критическая ситуация.
На одном из совещаний, при обсуждении сложившегося положения, был поставлен вопрос: «А что, если остаться еще на несколько дней в трейлере?» В самом деле, что от этого изменится? В конце концов, трейлер стоит за холмом, где его никто не видит. И с юридической точки зрения, трейлер ведь не нужно было увозить, а просто освободить. Что случится, если мы останемся в нем на несколько дней дольше, чем это разрешено властями? Не будет ли точное следование закону просто буквоедством?
Писание утверждает, что именно лисенята «портят виноградники» (П. Песн. 2, 15). Компромисс с грехом в мелочах ведет к большим поражениям. И кто может утверждать, что даже незначительное лукавство не является тяжелым грехом в глазах Бога?
Разъясняя некоторые ветхозаветные законы, данные Богом израильтянам в отношении еды, Эндрю Бонар писал: «Мерой послушания должна быть не значительность того или иного предписания, но величие Законодателя. Такие мельчайшие и как бы произвольные правила кое-кто может и в самом деле посчитать маловажными. Однако принцип, регулирующий послушание или непослушание в данном случае, ничем не отличается от принципа, действовавшего в саду Эдема у запретного дерева. Сущность состоит в том, надо ли слушаться Господа во всем, что Ему угодно повелевать? Является ли Он святым Законодателем? Должна ли тварь безоговорочно подчиняться Его воле?»