Стриптиз Жар-птицы
Шрифт:
– Идиоты сбиваются в стаи, – ответил другой голос. – Может, она у ней дачку снять решила. Ха-ха! На зиму.
– Ха-ха!
Провожаемая глупым смехом, я ступила на тропинку и пошла в глубь леса. Через несколько минут я пришла в изумление. Неужели совсем близко от Москвы еще сохранились такие непроходимые чащи?
Темно-зеленые ели стояли по обе стороны тропинки частоколом, между стволами практически не было просвета. День сегодня выдался солнечный, следы от ночного проливного дождя во дворе дома Даны быстро испарились. А в лесу было очень сыро и пахло чем-то знакомым, но непонятным. Может, грибами? Под ногами зачавкала грязь, пару раз я с трудом удержалась на ногах, заскользив по мокрой глине. Дорожка резко свернула влево, показалась небольшая низина, а в ней, окруженная
10
Роу А.А. (1906–1973) – советский кинорежиссер. Снимал фильмы-сказки «Василиса Прекрасная», «Конек-Горбунок», «Кащей Бессмертный», «Морозко» и т. д.
Внезапно мне вновь вспомнилась мать Раисы.
– Ох и пьют же некоторые люди! – зазвучал в моих ушах ее недовольный голос. – Крыша толем покрыта, а он водку в магазине берет. Срам жить-то под таким.
Толь, вот как называется этот черный, вероятно, давным-давно забытый строителями материал. Если я верно помню, он продавался в рулонах, как обои, и его просто расстилали по стропилам.
А еще впечатлял забор Захаркиной: заостренные колья (похоже, полуободранные осины), на верхушки некоторых надеты глиняные горшки и миски.
Я невольно посмотрела в серое небо, ожидая увидеть Змея-Горыныча или саму хозяйку, восседающую в ступе. Потом спустилась с пригорочка, доковыляла до калитки, дернула ее и беспрепятственно вошла во двор.
На крыльце умывался здоровенный кот. Естественно, черного цвета.
– Привет, – сказала ему я. – Где твоя хозяйка?
– Мяу, – с достоинством ответил он и ушел в избу.
Я заглянула в сени. Ничего похожего на грязь и беспорядок, царившие у Зины, идеальная чистота и красота, пахнет березовой корой и грибами.
– Можно? – закричала я.
– Входи, – донеслось изнутри, – только ботинки сними, а то натопчешь.
Я послушно выполнила приказ и очутилась в длинном коридоре. Не самая обычная планировка избы меня удивила.
– Сюда, – донеслось слева, – не бойся, я не кусаюсь.
Я вошла в просторный кабинет. Да, да, именно кабинет, по-другому горницу и не назвать. Стен не было видно, повсюду, от потолка до пола, шли книжные полки. Я узнала знакомые, еще советские, издания Л. Толстого, Ф. Достоевского, А. Чехова, О. Бальзака, Э. Золя, Дж. Лондона, К. Федина, К. Паустовского. О! Да у Захаркиной полно детективов. Надо же, она, как и я, обожает Рекса Стаута! Приключения Ниро Вульфа и его верного помощника Арчи Гудвина представлены в разных переводах!
Хозяйка, сидевшая за большим письменным столом, заваленным бумагами, подняла голову и недовольно спросила:
– Чего тебе? Если беременна, езжай к врачу, абортами я не занимаюсь.
– Нет, нет, – ответила я, – ничего криминального! Я пришла из-за Жози.
Женщина сняла очки, делавшие ее похожей на сову, и удивленно переспросила:
– Жози? Первый раз о такой слышу! Что у тебя болит? Опиши симптомы.
– Ничего не болит, – засмеялась я. – Жозя – это женщина. Вы ее, очевидно, знали под именем Антонина Михайловна Колоскова.
– Ах, Антонина Колоскова… – протянула Захаркина. – И кем ты Акуле приходишься?
– Акуле? – переспросила теперь я.
– Царица Колоскова, подпольная кличка Акула, – без тени улыбки перечислила Людмила, – бессменный руководитель института, идейный вдохновитель и палач. Триедина в одном лице, почти бог, извини за кощунство.
– Насколько я знаю, в заведении начальствовал Матвей Витальевич, – продемонстрировала я свою осведомленность.
– М-да, – крякнула
Людмила, словно опытная актриса, выдержала паузу и продолжила, разыгрывая сценку в разных ролях.
…Открывается дверь, просачивается Леся Фомина, помощница Матвея, не обращая внимания на цвет института, восседающий за столом, она подкрадывается к ректору, шепчет ему что-то на ушко. Он встает и объявляет:
– Перерыв, товарищи. Перед голосованием следует выпить чаю, вижу, все устали.
И ходу в свой кабинет, а там уже ждет мужа Акула. Она Матвея одного не оставляла, везде за супругом ниткой вилась.
Через сорок минут члены совета снова в зале заседаний. Но что произошло с Колосковым? Отчего Матвей зол? Более того, он берет слово и заявляет:
– Прежде чем голосовать, еще раз подумаем! Может, Татьяне Ивановой следует лучше поработать? Кандидатская сыровата, материал не впечатляет и т. д. и т. п.
– У нее срок аспирантуры заканчивается, – не к месту вставляет научный руководитель Ивановой.
– И что? – багровеет Матвей. – Это не повод для засорения рядов ученых случайными людьми. Можно остепениться и позднее. Я – против поспешных защит. Кто за?
После голосования выясняется: все против, даже научный руководитель бедной аспирантки. Опля! Судьба Ивановой решена, три года учебы коту под хвост, Таня из Ростова, ей туда и возвращаться. Выйдет на работу, диссер некогда переделывать, потом семью заведет, дети пойдут… Какая кандидатская? Акула за полчаса Матвея перезагрузила. Ей Иванова не понравилась!
– Почему? – оторопела я.
Захаркина пожала плечами:
– Кто ж ответит? Может, Таня молода, красива, хорошо одевается. У нее серьги дороже. А то вдруг в шубке в институт пришла. Или в коридоре с Акулой столкнулась и не поздоровалась – без всякого злого умысла: задумалась и мимо пронеслась… Поводы и причины можно разные найти, вот только все они к науке отношения не имеют. Акуле власть над людьми нравилась. И все это понимали. Многие делали ошибку – принимались перед ней пресмыкаться, тапочки в зубах носили, думали, Императрица смилостивится. И вроде вначале отлично получалось. Кое-кого даже на дачу в Евстигнеевку звали. А вот затем наступало самое интересное. Только человек успокоится, расслабится, подумает: «Уф! Дела на мази», – как ему на голову льется душ освежающий. Либо его должностью обойдут, либо квартира новая мимо носа проплывет. Человечек изумляется и к ректору бежит, дескать, объясни, дорогой Матвей, вроде мы дружим, отчего же такая бяка приключилась… А начальство нахохлится и заявляет: «Вот оно что! Странное у тебя понятие дружбы! Значит, решил за счет друга профит поиметь? Я, наоборот, считаю, близким надо блага в последнюю очередь раздавать, нечестно проталкивать своих, это не по-коммунистически. Больше в мой дом не приходи, знаю теперь цену твоему приятельству».
– Здорово! – покачала я головой.
– Много интересного у нас случалось, – согласилась Людмила Захаркина. – Теперь представься. Ты кто? Зачем пришла?
– Меня зовут Виола Тараканова, – ответила я, – работаю в одном издательстве, которое получило грант на книги о великих ученых. Наш главный редактор составил список лиц, о которых надо написать биографические повести. Только не спрашивайте, где он взял листок с именами, этого не знаю. Мы готовим серию, альтернативную «ЖЗЛ», [11] поэтому тех, кто упоминался в ней, брать не хотим. Один из кандидатов в главные герои Матвей Колосков.
11
«ЖЗЛ» – биографическая серия «Жизнь замечательных людей», один из наиболее успешных издательских проектов советских лет.