Стриптизерша
Шрифт:
— Разве ты не хочешь бросить? — он раздражающе спокоен.
— Да. Больше, чем ты когда-либо сможешь себе представить. Но я не могу, — из-за волнения у меня получается «не можу».
— Разумеется, можешь. Ты можешь мне довериться. Позволь тебе помочь.
—Я не записывалась на благотворительность. Я сама могу о себе позаботиться.
Он встает и отходит. Даже его спина сексуальна, соблазнительна и гипнотизирует.
— Я знаю это, Грей. Черт побери. Я просто пытаюсь...
— Что пытаешься? Привязать меня к себе? Сделать меня одной из своих девушек по вызову?
Он резко поворачивается, и, не успеваю я моргнуть, как он пересекает комнату и
— Я пытаюсь сделать добро, — шипит он, — это называется щедрость. Ты ненавидишь свою работу, а я ненавижу, что тебе приходится ее делать. Я могу избавить тебя от проблем, Грей. Ты просто должна мне позволить.
— Я не могу, — я смотрю в сторону. Я не могу осмелиться посмотреть ему в глаза, я не выдержу напряженности.
Но я смотрю на его губы, розовый кончик языка, касающийся его верхней губы, и я знаю, каковы эти губы на вкус, и я... я снова этого хочу. Даже охваченная вихрем эмоций, я не могу сдержать свою страсть к нему.
— Можешь. Ты просто не позволишь. Большая разница, детка.
— Не... не называй меня «деткой», — говорю я. — Я тебе не детка.
—Могла бы ей быть, — он сбрасывает бомбу.
— Я... что? — мой изумленный взгляд встречается с его.
— Я сказал: ты могла бы ей быть.
— Что это значит? — хотела бы я иметь волю, чтобы отойти от него, вырваться из его объятий, от его прикосновений.
Но я этого не делаю.
Он смотрит на меня, заглядывает внутрь меня:
— Мне по буквам произнести?
— Да.
— Будь моей. Будь со мной, — шепчет он. Его руки тверды, как сталь, но его взгляд мечется, как единственный признак волнения.
— Ты имеешь в виду, заниматься с тобой сексом. Стать любовницей на одну ночь, это ты хочешь сказать.
Он рычит:
— Нет. Блядь. Нет, Грей. Я имею в виду, да, я хочу быть с тобой. Но... полностью. С тобой.
Он пробегает руками вниз по моим рукам, до моей талии, к бедрам, и поднимает меня. Мои ноги инстинктивно оборачиваются вокруг его пояса, его руки держат меня за попу, и я чувствую его близость.
— Я хочу целовать тебя при каждой возможности. Я хочу говорить тебе, когда ты делаешь глупости. Я хочу заниматься с тобой любовью. Я хочу трахаться с тобой. Я хочу обнимать тебя. Я хочу быть твоим. Я не знаю тебя, совсем не знаю, но я хочу все это. Это полное безумие. У меня чувство, будто я должен был сначала спросить разрешения, прежде чем сказать все это. Черт, у меня должны отобрать звание мужчины за то, как эмоционально и по-бабски я рассказываю тебе о своих чувствах. Но... я никто без честности. Вот так.
Я не могу дышать. Я не задыхаюсь, наоборот, как там называется обратный этому процесс. Мои легкие горят, потому что я совершенно не дышу. Я пристально смотрю в его глаза и слушаю его в полной растерянности. Я не могу в это поверить.
— Скажи что-нибудь, Грей. Господи. Я просто препарировал тут перед тобой душу, а ты ничего не говоришь, — говорит он жестким шепотом.
— Ты этого хочешь? — проговариваю я. — Со мной? Но... ты ничего обо мне не знаешь. Ты не... ты не занимаешься таким. У тебя не бывает девушек.
Он хмурится:
— Нет, есть... точнее, были... чертова туча девушек. Пруд пруди. Я мог щелкнуть пальцами, и у меня было шесть девушек сразу, по одной на каждый день недели и выходной в воскресенье. Я не хочу этого. Я прошел через это. Это скучно. Я хочу тебя, — его глаза приобретают грозовой серый, темный,
Все, что я могу сделать — поцеловать его. Это необходимее дыхания. Он неуверенно отвечает на поцелуй, будто не в состоянии осознать, что я правда это сделала. Но это так. Я целую его, потому что это единственный ответ, который у меня есть. Мои ноги обвиваются вокруг его талии, руки зарываются в его шевелюру, притягивая его ко мне, и я схожу с ума.
Этот мужчина хочет меня.
Он поворачивается на месте, и внезапно я оказываюсь на кровати с Доусоном сверху. Мне так комфортно. Он восхитительный на вкус. У него привкус кофе, рогалика и немного зубной пасты. Его язык проскальзывает меж моих губ и касается моего языка. Я крепко держусь за него и целую его с полой отдачей, позволяя ему ловить своим ртом мой, позволяя овладеть моим языком. Он мягко отстраняется, и я теряюсь в отчаянной жажде его поцелуя, и тут же его зубы хватают мою нижнюю губу, закусывая ее. Он убирает рукой волосы с моего лица, и его глаза переливаются тысячей оттенков серого, голубого, зеленого и коричневого, необъяснимые, неописуемые, и он смотрит на меня, будто у меня есть ответ на все вопросы. Его рука гладит мою шею, его палец пробегает по моему подбородку, затем вниз по моей руке к талии. Его рубашка связана в узел под моей грудью, оголяя мой живот; он касается моего бедра, я чувствую его горячую, сильную, мозолистую ладонь своей нежной кожей. Я резко вдыхаю, когда он дотрагивается до моих ребер. Он костяшками задевает нижнюю часть моей правой груди, и я закрываю глаза, но он не трогает моей груди. Он просто чуть поднимает рубашку и смотрит на меня. Мои глаза закрыты, но я чувствую его взгляд. Я позволяю ему смотреть. Но это не так, как на сцене — его взгляд нежен. Это слишком, и мне необходимо поцеловать его еще раз, прежде чем потеряться в нем.
Он целует меня, отстраняется и опускается, чтобы покрыть поцелуями мою грудь. Я в ужасе, мое сердце колотится. Его рот жаркий и влажный, и теперь он опускается ниже по моей груди, и мое сердце готово вырваться из грудной клетки — разумеется, он чувствует его удары — но не подает вида, что замечает мой ужас, он просто продолжает медленно и осторожно целовать мою правую грудь, пока не окружает мой сосок поцелуями. Сосок затвердевает, словно умоляя покрыть его поцелуями.
И он продолжает, и я издаю громкий, страстный, эротический стон. Я чувствую, как краснею, но я могу думать только о том, как жадно он облизывает мой сосок. Я снова издаю стон, извиваясь под ним всем телом. Я никогда, никогда не ощущала ничего похожего. Это ошеломляет, выбивает почву из-под ног. Я вцепляюсь в его затылок, когда он отпускает мой сосок с тихим щелчком, а затем снова касается его языком, задевая зубами. Во мне нарастает жар, сосредотачиваясь в моем животе. Меня охватывает отчаянное напряжение, неистовая жажда, и я не знаю, что делать.
* * *
Пока его рот занят моим правым соском, левой рукой он проделывает то же самое с моей правой грудью, издавая всевозможные неловкие звуки. Где-то глубоко в душе я знаю, что не должна заниматься этим. Чувство вины пасторской дочери прорывается наружу, напоминая мне, что я предаюсь греху с мужчиной. Я изо всех сил стараюсь игнорировать этот тонкий голосок, это зерно стыда.
Он переносит губы к левому соску, а правой рукой проводит по моим ребрам, по животу, по бедру, и его пальцы проскальзывают за пояс моих леггинсов, и вдруг он останавливается, смотрит мне в глаза, и вступаю я, стягивая штаны.