Строфы не то, чем кажутся
Шрифт:
Так порхаешь беззаботно,
Где душе угодно.
Расскажи мне, мотылёк,
Расскажи мне, странник,
На какой цветочек пряный
Отдышаться ты прилёг.
Мотылёк, мотылёк,
Расскажи мне на ночь сказку
Про свою окраску.
Расскажи, как хорошо
Пролетать над полем,
Как в безбрежной тихой воле
Лучезарный день прошёл.
Мотылёк, мотылёк,
Мне бы тоже эти крылья,
Чтоб,
Может, я покой найду,
Может, солнце светит
По-другому, может, ветер
Оставляет вкус во рту.
Неописуемым видением глаза твои
Всё от меня не отступают ни на шаг;
И поедающими, ревностными клятвами
Вся переполнена душа,
И размышленья и мечтанья миллиардами
В ней беспорядочно кружат.
Непримечательные, тусклые и вялые,
Бесповоротно исчезающие дни —
Ни благосклонными авгурами, ни фавнами
С их предсказаньями планид,
Ни развлеченьями, пустыми и забавными,
Но лишь тобою спасены.
Как параллельная вселенная глаза твои,
И даже город изумрудный без очков
Ты непременно разглядела бы как явное.
Ты от душевных сорняков
Освободила исцеляющею жатвою
И освятила мой альков.
Ты поделила существующее надвое:
Что до тебя происходило и теперь,
И, наподобие сознанья Цинциннатова,
Я не почувствовал потерь;
Я ускользнул от рядового и понятного
Сквозь зачарованную дверь.
И всё минувшее и будущее пятнами,
И мысли немощно сквозят,
И все тревоги и волнения – уж спят они,
Пока дороги не виднеется назад,
Пока внутри меня незыблемо упрятаны
Твои волшебные глаза.
Какая же радость,
Какая же мука —
Задумчивым взглядом,
Не слыша ни звука,
Всю звёздную даль
С земли наблюдать.
Бездонное небо,
Кометы как гравий,
Сияющий невод
Раскинут без края,
Жемчужины звёзд —
За тысячи вёрст.
Загадочен блеск ваш,
Внушительна сила,
О, звёзд королевства,
Немые светила.
Ваш холод и жар —
Трепещет душа.
Мы здесь копошимся,
Как мелкие черви;
Вы боги всей жизни,
Но только зачем вы,
Как сонмище глаз,
Глядите на нас?
Удовлетворенье
И хохот, наверно, —
Из вечности зреть на
Людские мгновенья,
На суетный бег,
На мелочность бед.
Сияйте
Как жалкую паству,
Величьем дразните…
Но только не даст ведь
Рассвета туман
Лишиться ума.
Он, будто лекарство,
Отсеет дурное
И ваше коварство
Бесследно укроет,
Как чёрной дырой,
Сплошной синевой.
В скромно разбитом церковном саду
Розы без позы вальяжно цветут;
Девушка рядом, как розы, нарядна,
Искренне рада у всех на виду
Прятать бутоны в цветущей ограде.
Синяя ясность в прелестных глазах,
Где распустился ещё один сад;
Милым и робким, по-ангельски добрым,
Локонов кромки отбросив назад,
Личиком розовым в стороны смотрит.
Я же украдкою жадно смотрю
Стройную магию матовых рук,
Ей очарован и полностью скован,
Словно готовый к её алтарю
Сердце доставить по первому зову
Или же клирос под ропоты ряс
В храме каком-нибудь нагло украсть,
Чтобы все требы и каждый молебен
Петь ей хвалебно по нескольку раз,
Будто младенцу святого вертепа…
Но замечтавшись на месте одном,
Я увидал, как за дверью входной,
Словно на крыльях по паперти ринув,
Девушка скрылась… И я заодно
К дому пошёл через площадь и рынок.
Жёлтою ризой оделась заря,
День-фимиам не спеша догорал.
Вместо иконы я нёс её образ
В мыслях-киоте, и там же хворал
Мой атеист, покалеченный в рёбра.
Когда от сна всепоглощающего
Ты вдруг, совсем не ощущая его,
Очнулся утром улыбающимся;
Когда в окне погода солнечная
Тревоги стёрла, словно горничная,
И день, по-новому рождающийся,
Как целой жизни составляющая,
Слегка подслащивая горечь её,
От мирозданья беспризорничает —
Тогда – в мгновения безоблачные
Совсем не страшно кануть обморочно:
Весь день горит шарами ёлочными,
И хорошо, что сну не предан ещё,
Что тьма прошла – и буйство света уже,
И мысли все – как будто собранные,
И безмятежны, и не злобны они…
Но всё же знает разум сведущий,
Что это лишь до ночи следующей.
М.М.М.
Красота – один из видов гения, она ещё выше гения, ибо не требует понимания.
Оскар Уайльд
Есть в гениальной красоте,