Строго конфиденциально
Шрифт:
– Евстигнеев как-то объясняет свой поступок?
– У Романа Никитича просто не было другого выхода… – сказал спикер, ставя стакан на место.
– Его шантажировали? – быстро спросил замдиректора.
– Да. Но Роман Никитич просит в своем прощальном письме сохранить все обстоятельства в тайне, поскольку ситуация касается э-э… третьих лиц.
– Никто и не собирается печатать его письмо в газетах, – несколько раздраженно проговорил замдиректора. – Но для того, чтобы отыскать шантажистов, нам необходимо знать его
– Содержание следующее, – посмотрел на замдиректора ФСБ спикер. – У Евстигнеева в Одессе осталась дочь…
– От первого брака?
– Нет. Внебрачная. Плод, так сказать, мимолетной страсти. О ее существовании Роман Никитич узнал только пару лет назад. Она сама о том, чья она дочь, не знает до сих пор. Считает своим отцом человека, с которым состояла в браке ее мать…
– А мать все эти годы скрывает от дочери это, так?
– Скрывала… Несколько лет назад она безнадежно заболела и незадолго до смерти решила открыть Евстигнееву правду. Вот такая история…
– Ясно, – вздохнул замдиректора ФСБ.
– Евстигнеев дал обещание этой женщине, что до смерти ее мужа дочь ни о чем не узнает. И выполнил обещание.
– Можно было поступить умнее. Просто связаться с нами. Мы тоже не из болтливых…
– Тут дело не в болтливости, – покачал головой спикер. – Дело в том, что дочку Евстигнеева похитили…
– Похитили?
– Да. После чего с Евстигнеевым встретился некий Артур Мирзоев и потребовал украсть этот злосчастный доклад. Евстигнеев довольно долго разговаривал с шантажистом и понял, что в Думе тот действует не один.
Мирзоев знал слишком много. Шантажист сразу предупредил, что, если Евстигнеев впутает в эту историю силовиков, им, похитителям, сразу станет об этом известно. И дочку Евстигнеева буквально четвертуют… В этой ситуации Роман Никитич и принял решение похитить доклад, но на встречу с вымогателями взять с собой только два первых листа. И оборонительную гранату…
– Да, – опустил голову начальник думской охраны, – в чем-в чем, но в мужестве Евстигнееву не откажешь.
– Мужество – дело хорошее, – заметил замдиректора ФСБ. – Но у Евстигнеева был выбор. Если бы он обратился к нам…
– Теперь об этом поздно говорить, – сухо перебил генерала спикер. – Евстигнеев свой выбор сделал. Плох он или хорош, но заслуживает уважения. Роман Никитич не предал Родину и сделал все, чтобы спасти свою дочку…
– Ее отпустили? – спросил начальник думской охраны.
– Сложно сказать, – пожал плечами спикер. – Но в любом случае она сейчас в опасности. Похитители наверняка захотят отомстить Евстигнееву за обман. Единственное, о чем просит Роман Никитич в письме, помимо сохранения тайны, это спасение дочери…
– Она находится в Москве? – быстро спросил замдиректора.
– Нет. В Одессе. Там ее сегодня и должны были передать в обмен на доклад. Ее зовут Калинкина Вероника Степановна, 1980 года рождения. Проживает
– Кому передать? – быстро спросил замдиректора.
– Семену Корецкому, бывшему сотруднику уголовного розыска, старому одесскому знакомому Евстигнеева…
– А об этом Корецком что еще известно?
– Только номер его мобильного телефона…
– Диктуйте! – Быстро «забив» номер в мобильник, замдиректора ФСБ тут же позвонил. Несколько секунд спустя на его лице возникло разочарованное выражение, и он сказал – Абонэнт видключэный або знаходыться поза зоною досяжности…
– Что-что?
– Абонент отключен или находится вне зоны приема! – быстро перевел замдиректора. – А телефона дочки в письме нет?
– Нет.
– Тогда, – пожал плечами замдиректора, – нам остается только одно. Связываться со службой безопасности Украины и просить их о помощи. Но в этом случае придется раскрыть им карты…
– Это исключено! – сказал спикер.
– По-другому не получится, – покачал головой замдиректора ФСБ. – У нас сейчас очень сложные отношения. Что касается вульгарной уголовщины, проблем, конечно, нет. Достаточно одного звонка, чтобы какого-нибудь Васю Питерского заковали в браслеты и отправили на самолете в Москву. Но если в деле замешаны политики… У меня в сейфе гора бумаг от СБУ с просьбой оказать помощь. Сейчас в России «на излечении» находится половина бывших украинских губернаторов и министров. И Украина требует их выдачи как фигурантов по делам о расхищении и злоупотреблении властью… А они все как один заявляют о политических преследованиях и просят предоставления убежища.
– Мы не можем раскрыть эту историю! – повторил спикер. – У вас что, нет на Украине людей?
– Люди есть. Но это территория другого государства. Если что-то вылезет, поднимется такой вой, что слечу с работы не только я, но и, возможно, директор ФСБ…
– Черт! Вы что, хотите сказать, что ФСБ не в состоянии обезопасить дочку депутата в Одессе?
Замдиректора посмотрел на спикера и, тщательно подбирая слова, произнес:
– Мы можем попытаться это сделать. Скажем так – неофициально… Но для этого нужна санкция.
– Чья? – быстро спросил спикер.
Замдиректора ФСБ поднял глаза к потолку.
Спикер на миг задумался, потом решительно повернулся к телефону с гербом Российской Федерации и снял трубку. Секунду спустя он произнес:
– Здравствуйте! Мне нужно срочно поговорить с Владимиром Владимировичем! Хорошо! Жду!..
28
Ходу от дачи Тарханова до седьмой станции было минуты три. Логинов выключил фонтан, неспешно собрался и вышел на неширокую улочку. Нырнув во двор, образованный старыми, кажется, еще дореволюционными двухэтажными домами, он пару раз повернул и оказался у супермаркета «Обжора».