Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари

Кузнецов Сергей Олегович

К сожалению, первоначальный замысел архитектора нам неизвестен во всей полноте (интерьер был перестроен, а проект его не сохранился), но даже в современном своем состоянии строгая и монументальная лестница Строгоновского дома производит неизгладимое впечатление на посетителей. Это — «говорящая Руина», старящая здание, у которого, впрочем, к тому времени уже было достаточно «рассказов». Следует напомнить, что в Картинной галерее стояла статуя «Минервы, восстанавливающей искусства на руинах античности» (так она именовалась), и этот замысел совпадал с замыслом интерьера лестницы.

Именно в этот момент ворота «замка», построенного бароном Сергеем Григорьевичем, открылись. Подтачиваемый гостеприимством Александра Сергеевича дом давно уже изменил свои строгие порядки. Теперь, «прочитав» фасад Растрелли, Воронихин использовал правый ризалит невского фасада (под Столовой) для устройства нового входа во

дворец. Приказав убрать колонну и растесать своды, он устроил новый вестибюль, декорированный элементами дорического ордера. Войти в него можно было непосредственно с Невского проспекта. Влияние Англии, пешие прогулки императора Александра I, участие молодого хозяина в деятельности Негласного комитета — все эти обстоятельства повлияли на принятие решения. Двор, правда, пострадал. Потеряв былое значение, он утратил и стилистическое единство после внедрения классицистического фасада восточного корпуса. Тем не менее был создан умозрительный ансамбль, объединяющий храм и дом в единое неразрывное целое, при том что собор одновременно подразумевался как часть ансамбля Михайловского замка. Такой сложный замысел родился в умах императора Павла I и графа A.C. Строгонова.

Глава 12

Московская квартира

Сосуществование двух столиц в истории европейских городов не является уникальным. Достаточно вспомнить Краков и Варшаву, в которую в XVIII веке переселились польские аристократы. В XVIII–XIX веках Москва находилась на положении запасной столицы России, являясь местом пребывания опальных вельмож. Наиболее значительные из них (Воронцовы, Шереметевы) считали необходимым «держать» там дома, успешно маневрируя своей недвижимостью в целях придворного успеха.

Примерно в 1760-е годы, после смерти первых баронов, мы видим, казалось бы, признаки того, что Строгоновы решили самоустраниться из Москвы. Хотя барон Сергей Григорьевич успешно воспользовался домом в древней столице в 1752–1754 годах, а его сын почти «эмигрировал» туда в 1765 году, вроде бы укрепившись уже в Петербурге, Строгоновы склонялись, видимо, к мысли о том, что более нет нужды поддерживать старинные дома, которые поглощают значительные средства. Здание на Мясницкой улице стало владением графа П.И. Шувалова, в Китайском доме (доме в Китай-городе) разместился одноименный воспитательный дом. Княгиня Варвара Шаховская, урожденная баронесса Строгонова и наследница барона Александра Григорьевича, продала семейное владение на Швивой горке в 1769 году. Однако в скором времени Москва все же понадобилась Строгоновым, в частности графу Александру Сергеевичу после весьма скандального разрыва со второй женой Екатериной Петровной, урожденной княжной Трубецкой.

После возвращения из Парижа в 1779 году жена Александра Сергеевича увлеклась фаворитом своей августейшей тезки И.Н. Корсаковым и, после того, как эта страсть открылась, последовала за ним в Москву. Корсаков был «поставлен» Г.А. Потемкиным, сохранившим после отставки «должность главного визиря», в июне 1778 года, когда чета Строгоновых находилась в Париже. В отличие от других любовников, Корсаков не пользовался симпатией императрицы постоянно, даже на протяжении своего 16-месячного фавора. В октябре 1779 года, накануне прибытия Строгоновых в Петербург, он был отставлен окончательно, после того как открылся его подлинный (или инспирированный Потемкиным) роман с графиней П.А. Брюс. Вскоре после этого Иван Николаевич Корсаков признался в любви к другой Екатерине — графине Екатерине Петровне Строгоновой.

В. Эриксен. Портрет Корсакова в его бытность фаворитом

И.Б. Лампи-ст. Портрет Е.П. Строгоновой. Несмотря на то что в тот период она фактически стала «Корсаковой», живописец исполнил и парный портрет графа (см. с. 469). Вероятно, не слишком многие были осведомлены об истинных отношениях в семье

Следует особо подчеркнуть, что развода Строгоновых не последовало, но любовники отправились в Москву, причем с ними отбыла графиня Софья Александровна. В Париже у графа Александра Сергеевича родились сын (1772) и дочь (1778). Младенца назвали Павлом, очевидно, в честь наследника престола, дочь — Софьей, почитая, скорее всего, императрицу, которая до принятия православия

именовалась Софией-Доротеей-Амалией. Софья Строгонова получила домашнее воспитание и не менее двадцати лет провела в древней столице, с матерью. Здесь ее портретировала французская художница Виже-Лебрен, таким образом оплатив свое проживание в доме графини Екатерины Петровны, не уточняя в «Записках» его местоположения. Строение никто не занимал в течение семи лет и, желая его пригодным для пребывания (дело было зимой), Виже-Лебрен приказала «пожарче топить все печи». Это закончилось печально, но не трагично: однажды ночью француженке пришлось искать себе новое пристанище, после того как огонь одной из печей повредил портрет фельдмаршала Н.И. Салтыкова, а распространившийся дым вынудил обитательницу уехать. [31]

31

Виже-Лебрен Э. Указ. соч. С. 104, 108–11.

Считается, что дом Строгоновой у Тверской заставы, неподалеку от Строгоновского переулка, был куплен графом Александром Сергеевичем у князей Друцких только в 1799 году. Соседнее строение, стоявшее на другой стороне проезда к стене Белого города, принадлежало Римскому-Корсакову, он приобрел его у Белозерских. К нынешнему Тверскому бульвару оба здания были обращены торцами с пятью осями каждый. В 1782 году стены Белого города разобрали. Еще четырнадцать лет спустя, в 1796 году разбили бульвар. Все новые дома с тех пор, естественно, возводились фасадом к бульвару, и старые на их фоне выглядели несколько несуразно.

План владений Корсакова и Строгоновой на Тверском бульваре

Дом Строгоновой на Тверском бульваре

По этой причине было решено облагородить объединенное владение, которое постепенно стало представлять собой ансамбль из пары двухэтажных домов, соединенных пониженным корпусом-галереей с двумя проездами. В некоторой степени схема напоминала дом Строгоновых в Петербурге до переделки его Растрелли. Вместе с корпусами северного (покои Корсакова) и южного (здесь жила Строгонова) домов, а также флигелями по Большому Гнездниковскому переулку, центральный корпус заполнил бывший проезд, образовав два внутренних двора. Еще два двора были в самих домах, и в целом сложился исключительно живописный городок, фасадом покрывавший четверть четной стороны Тверского бульвара.

Торец северного дома был акцентирован мезонином, центр которого занимала лоджия с эффектным архивольтом окна. Линия окон иногда прерывалась одиночными или спаренными пилястрами с ионическими капителями. Южный дом имел треугольный фронтон, поддерживаемый восемью пилястрами. Кроме того, центральная часть дома имел протяженный балкон, верхняя часть стены над окнами традиционно для ампира украшали лепные композиции. Считается, что работы велись под руководством Осипа Бове. Он же причастен к перестройке храма Святого Николая Чудотворца на Яузе (1-й Котельнический переулок, № 8, о нем говорится ниже).

Строгоновский храм в Котельниках после перестройки в XIX в. Вдали видна верхняя часть одной из сталинских высоток

Брак Анны, старшей дочери барона Александра Григорьевича Строгонова и князя Михаила Михайловича Голицына младшего, владельцев Кузьминок, принес десятерых детей. В 1820-х годах два сына Сергей и Михаил старший (1759–1815), а также баронесса Варвара Александровна, сестра Анны, и графиня Софья Владимировна Строгонова объединили усилия для восстановления строгоновской церкви в Котельниках, где были похоронены именитый человек Григорий Дмитриевич и его супруга Мария Яковлевна. И так обветшавше к началу века здание храма к тому же пострадало от московского пожара 1812 года. Архитектор Осип Бове, ориентируясь на прекрасное место, спроектировал огромное здание, но городские власти не дали разрешение на строительство, и позже здесь возвели более скромный храм.