Строительная жертва
Шрифт:
В тусклом пламени свечки он разглядел среди прочих икон, что украшали церковь, ту самую, подошел поближе — как есть та женщина! Упал перед ней на колени:
— Прости
Женщина все так же смотрела вверх, и тут Серега заметил, что красные слезы из ее глаз стекают по стене; на полу образовалась уже целая лужа, пахнущая землей и свежей кровью…
Дьячок Мефодий приходил в церковь всегда в одно и то же время — к пяти утра. Ему нравилось самому отпирать двери, нравилось в тишине раскладывать церковный инвентарь и думать в Боге, молиться и готовиться к службе. Вот и в это утро он без десяти пять уже стоял перед церковными дверями, нащупывал ключ и думал о том, пришлют ли им в скором времени звонаря, без звонаря ведь церковь как немая…
Ключ провернулся два раза, но щелчка не последовало. Мефодий потянул дверь — и та легко
— Вот же батюшки, что же это — не запер я, что ли? — охнул он, вошел внутрь и застыл.
Пол церкви заливала кровь, на стенах тут и там виднелись кровавые отпечатки рук. Куски мяса, искромсанные и обгрызенные, валялись повсюду, а на люстре, как на новогодней елке, висели человеческие органы.
Венчали картину кишки, намотанные на алтарные двери, словно гирлянды.
Мефодий собрал все свое мужество и вышел (скорее, выполз) обратно за порог, сбиваясь, тыча не в те кнопки на стареньком мобильнике, вызвал полицию и через несколько минут в церкви было полно народу.
В поднявшейся суматохе никто не обратил внимания на икону.
Дева Мария больше не плакала, не тянула рук к небу. Сурово и страшно смотрела она на суетящихся по церкви полицейских из своего сырого тоннеля, и сидел у ее ног, сыто улыбаясь, ребенок с перепачканными кровью губами.