Строительный университет
Шрифт:
Рука Лисси с листком бланка заявления об участии в конкурсе опустилась.
– Лисси, пойми, – начала я объяснять со вздохом, – я не создана для таких конкурсов, – я сделала жест рукой. – Ну не люблю я все эти блёстки.
– Блёстки? – не поняла Лисси. – Причём тут блёстки? Анжи, это конкурс красоты владения Светом. Победитель получит предложение работать в Главной Лаборатории Научно-Исследовательского Института Континуумов.
– Тем более не для меня, – выдохнула я.
– Почему нет? – девушка откровенно недоумевала. – Разве на Земле такие конкурсы не проводят?
– Нет, – я усмехнулась. – На наших
«Вернее, твои женские… достоинства,» – хотела добавить я, но не стала, опасаясь шокировать подругу.
– У нас мы ценим красоту душевную, – серьёзно сказала Лисси, и слова прозвучали так просто, так естественно. – Хотя… в последнее время всё чаще идёт подмена красоты внутренней красотой внешней.
Я повернулась и удивлённо воззрилась на девушку.
– Да ты и сама можешь видеть это на примере Гарна, – добавила она хмуро.
При имени Гарна я вздрогнула и напряглась.
– А что с Гарном? – спросила я как можно более спокойно.
– Раньше он таким не был, – в голосе девушки скользнули нотки грусти. – Раньше он был другим, а сейчас… как бы это сказать… он фальшивый, искусственный.
И тут до меня дошло.
– Ты всё ещё любишь его? – спросила я.
– С ума сошла! – вскинулась Лисси, заливаясь румянцем. – Его любить, да ни в жизнь!
– Почему? – спросила я с улыбкой.
– Да потому! – Лисси гневно сверкнула глазами. – Потому что он дурак, вот почему. Тупой, безмозглый, самолюбивый болван! – выпалила она и, надув губы, отвернулась.
Какие интересные, однако, подробности вскрываются. Лисси давненько влюблена в Гарна.
– Так, всё, – рассерженная Лисси подхватилась с места. – Вот, заявление, заполнишь и принесёшь в деканат, – с этими словами она сунула мне в руки листок, потом схватила свой поднос и быстро ушла.
Я посмотрела ей вслед, потом на листок. Это был обычный стандартный бланк заявления, только распечатан на какой-то шелковистой бумаге золотыми чернилами. Сунув бланк в сумку, я встала из-за стола.
К вечеру поймала себя на мысли, что начинаю потихоньку волноваться перед встречей с Гарном. Интересно, с чего бы это? Наверное, это было продиктовано тем, что я заранее ожидаю от него какую-нибудь гадость, несмотря на всё сказанное им утром. После обеда, сидя в библиотеке, я думала о нашем разговоре. Как ни странно, но в тот момент Гарн не выглядел фальшивкой, наоборот, он был настоящий. Настолько настоящий, что я поверила в то, что он сказал. Нет, разумом-то я понимала, что скорее всего это развод, прямая номинация на премию «Оскар» в категории «Болван непробиваемый», но сердце упрямо желало верить в лучшее. И мне оччччень не хотелось разочаровываться.
Что ж, надо успокоиться, очистить голову от посторонних мыслей, угомонить сердце. Встреча должна расставить всё по местам.
Как я ни старалась сохранять хладнокровие, к моменту икс адреналин у меня просто зашкаливал, а поджилки тряслись. Мандраж, блин, как перед свиданием. Ну просто блеск! Из-за этого ненормального мандража аппетит сделал ручкой, так что я сидела и нехотя ковырялась в тарелке с салатом. Кусок в горло не лез. Единственное, на что у меня хватило сил, это напиток из каких-то незнакомых ароматных ягод. Пока сидела, оглядывалась вокруг в поисках Гарна, но того нигде не было видно. Отметив факт его отсутствия, я вдруг почувствовала,
Так, стоп, надо остановиться. Если буду сидеть здесь и дальше себя накручивать, то попросту с ума сойду.
Избавившись от грязной посуды, я торопливо вышла из столовой и на выходе нежданно-негаданно столкнулась с Сареем. Он резко затормозил, чуть в меня не врезавшись, на мгновенье замер, а потом растерянно проронил:
– Привет, Анж.
– Привет, Сарей, – ответила я.
Дальше немая сцена, стоим в дверях и тупо смотрим друг на друга. Потом Сарей вдруг опомнился и отступил, пропуская меня. Я благодарно кивнула и пошла восвояси.
Ноги сами собой принесли меня в сад. Продвигаясь в глубь, к тому месту, где мы столкнулись с Гарном, я старалась идти как можно тише, внимательно всматриваясь в сумеречное пространство перед собой и прислушиваясь к звукам. Так, незаметно для себя, добралась до места, и… Я замерла от неожиданности, увидев, что Гарн уже ждёт меня, причём не просто ждёт, а дико волнуется. Он расхаживал взад-вперёд, нервно заламывая руки, и бормотал себе под нос. Притаившись за деревом, я навострила уши. По обрывочным звукам и интонации я поняла, что он репетировал пламенное признание, но, по фырканью и страдальческим вздохам было ясно, что у него ничего не получалось. В конце концов он остановился, сделал глубокий вдох и сам себе сказал:
– Молодец, Гарн, ты просто «красавец». И после всего ты ещё надеешься, что она простит тебя? Она не придёт.
И потом после недолгой паузы со злостью:
– Всё равно прощения добьюсь. Если надо, всю жизнь умолять буду.
Ого! Да он настроен серьёзно.
Осознание, что я всё же не ошиблась в его искреннем раскаянии, приятно кольнуло в районе сердца. На душе потеплело, и я счастливо улыбнулась. Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, я решительно шагнула вперёд. Гарн меня услышал и обернулся, а, увидев, что это я, просиял счастливой улыбкой.
– Привет, – шагнул он ко мне навстречу.
– Привет, – ответила я.
– Я боялся, ты не придёшь, – сказал он с волнением в голосе.
– Почему? – спросила я, изобразив недоумение.
– Н-ну… – Гарн запнулся.
Я понимающе улыбнулась.
– Гарн, как давно ты знаешь Лисси? – спросила я.
Парень замер, сбитый с толку.
– Э-э… какую Лисси? – спросил он осторожно.
– Алиссию Лимман, – пояснила я.
– Ах, Лисс, – Гарн разочарованно вздохнул, явно расстроенный резкой сменой темы. – С детства ещё, до средней школы в один класс ходили. В старших разошлись, а встретились уже в университете.
– А как оказалось, что ты поступил намного раньше? – спросила я, жестом предлагая ему прогуляться по саду.
– Я после старшей школы сразу поступил, – Гарн скривился, – а Лисс… не знаю. Кажется, у них в семье что-то приключилось, и ей пришлось повременить с поступлением. А что?
– Ничего, – ответила я, пожав плечами, – просто она о тебе говорила.
– И что говорила? – Гарн слегка напрягся.
– Что ты очень сильно изменился, – я посмотрела на него; стало уже почти совсем темно, и я не смогла разобрать его выражение лица. – Сказала, что раньше ты был… более открытым.