Строптивая для негодяя
Шрифт:
— С трудом верится, — на ее лице появляется кривая ухмылка.
— А мне плевать, веришь ты или нет, — закипаю не на шутку, так она меня достала. Но не могу бросить Дарину именно сейчас, словно какой-то дух противоречия в меня вселяется, не позволяя оставить девушку один на один с проблемами. — Ключи от квартиры давай, вещи твои привезу. Только скажи, где и что лежит, чтобы не рылся полночи в твоих шкафах. А потом, — не даю ей вставить ни одного слова, — я уеду, раз моя рожа тебя так раздражает. Хочется самой решать свои проблемы —
Она тяжело вздыхает, но лезет в сумочку, откуда извлекает связку ключей. Объясняет, каким именно открывается верхний замок, а так же диктует перечень того, что следует привезти — джинсы, футболку, толстовку и ботинки, объясняя, где и что лежит.
Молча разворачиваюсь и направляюсь вниз по лестнице.
Дорога туда и обратно занимает не более часа. Звоню Дарине на мобильный, чтобы она спустилась вниз — благо, номер ее записал еще в самом начале нашего так называемого знакомства.
Она появляется через пять минут, забирает вещи, несколько секунд сканирует меня взглядом и произносит негромко:
— Спасибо.
Не успеваю ничего ответить, как она резко срывается с места и уходит.
Бурчу себе под нос ругательства — как же она меня бесит своим непредсказуемым поведением! Что за женщина, никакой логики в поступках и словах! Я за целый день ни разу не дал повода во мне усомниться, и реально хотел помочь и ей, и ее больной маме. Но Дарина не дала ни единого шанса, перечеркнув всё, что промелькнуло между нами.
А я, как ни странно, до сих пор чувствую себя виноватым, вспоминая ее горящие глаза и алеющие щеки.
Наваждение какое-то, честное слово. Но не могу забыть ее стоны и тихое “Паша” в ответ на мои ласки.
Всё, стоп! Надо срочно домой — прохладный душ, здоровый сон, и утро, которое вечера мудренее, если не врет поговорка.
И срочно стереть из памяти образ Дарины Громовой!
Глава 6
Дарина
Остатки выходных провожу в больнице. Маму переводят в обычную палату, и уже в понедельник рано утром врач мне заявляет, что можно ее транспортировать в столицу. Остается одна большая проблема: как именно это сделать? Наша медицина оставляет желать лучшего, а санавиация нынче дорого стоит. Но доктор заверяет, что сделает всё возможное, чтобы помочь.
Утром в понедельник плетусь на работу. При виде меня даже мой строгий шеф поднимает обе брови в немом изумлении и произносит строгим тоном:
— Громова, твою мать, ты какого черта тут делаешь? В гроб и то краше кладут. Нахрена на работу приперлась?
— Так, это, — запинаюсь, судорожно пытаясь придумать, что бы ответить максимально вежливо и культурно. — Вы же сами сказали, что дела мне новые передадите.
— Ты когда-нибудь у меня допросишься, — буравит меня грозным взглядом и уже спокойнее спрашивает: — Как мама?
— Лучше, — отвечаю довольно безразлично, так
— На сегодня и завтра отгулы даю, иди, разбирайся со своими проблемами, — тарабанит пальцами по столу. — А с транспортировкой, — смотрит пристально на меня. — Решу вопрос, не переживай.
— Спасибо большое, — на глазах появляются слезы.
— Иди уже отсюда, видеть тебя не могу, — кривится прокурор и машет левой рукой в сторону двери. А правая уже тянется к трубке стационарного телефона.
Все-таки мир не без добрых людей, и уже во второй половине дня находится и топливо, и возможность перелета в столицу с моими родителями на борту.
Рано утром во вторник провожаю их, стараясь сдержать слезы, чтобы не расстроить маму, а сама возвращаюсь домой. Прав мой начальник — мне надо отдохнуть и хорошенько выспаться.
Вроде и очень устала, но заснуть не получается. В голову начинают лезть глупые и ненужные мысли о моей никчемной жизни, проблемах и отсутствии перспектив на будущее. А главное — образ Балабанова всплывает в памяти так четко, что я фыркаю в ответ.
Надо же, не бросил, отвез в больницу и терпел мои истерики. Согласна, перегнула палку, хотя с трудом помню, что именно ему наговорила. Единственное четкое воспоминание — это его последний взгляд, полный жалости и сочувствия, когда он отдавал мне вещи. Не выдержала, кратко поблагодарила и сбежала.
Ненавижу, когда меня жалеют! Лучше бы наорал или треснул чем-нибудь тяжелым, чтобы привести меня в чувство. Смог же вывести в коридор и доходчиво объяснить, что к чему. Зачем же потом жалеть начал?
Хоть Пашка и показал себя благородным рыцарем, готовым помочь в трудную минуту даме сердца, но я ему не верю. Я в принципе мужчинам не доверяю, а Балабанов тем более не вызывает доверия, хоть и нравится мне.
Первая любовь, разбитые мечты — всё это оставило след в моей душе, после чего я решила не влюбляться. Глупо, конечно, но пока еще не встретила мужчину, которому готова подарить свое сердце. Были ухажеры, и кратковременные романы тоже были. Но вот никто до недавнего времени не смог забраться не только в мои мысли, но и в душу.
Кроме этого негодяя Балабанова.
Да что со мной такое происходит? Почему именно он, а не кто-то другой? Ведь сколько вокруг порядочных мужчин, которые с уважением относятся к женщинам! А этот вечно меня подкалывает, язвит, хамит и выводит из себя.
Но нравится он мне, черт побери. А после случившегося на свадьбе, так еще сильнее. Зря я его обидела. Лучше бы сдержалась, а потом уже сама в себе разобралась.
Точно не захочет меня больше видеть. Но ничего, у нас с ним скоро очередное “свидание” в моем кабинете — порошу адвоката выйти, а сама извинюсь. Потому что не права. Потому что нужно признавать свои ошибки. Потому что…