Строптивая помощница для титана
Шрифт:
— М-да, ну что, молодец. Напилась на мамином празднике? Посмотри, на ногах не стоишь! — А отчим, между прочим, набрался еще больше, чем я. Я знаю это его состояние, когда, дойдя до кондиции, он начинает, скажем так, наезжать.
— Гоша, не надо.
— А что не надо? Нет, я все уж скажу. Стараешься тут, стараешься для нее, хочешь сделать как лучше, а она носом вертит. А это все ей не то, это не так. Ты посмотри на нее — старая дева с гонором, ничего в жизни сама не добилась, мышь серая, выглядит как подросток, сидит на нашей шее, и нос от парня хорошего воротит. Мы ей его уже прямо на блюде готовенького подносим, на, только
— Гоша!
Вот сейчас прям, конечно, обидно было. Молча вышла из кухни.
Быстро поднялась наверх и заперлась в своей комнате. Через минуту уже стучится мама, не получив ответа, дёргает за ручку.
— Саша, открой.
— Я хочу побыть одна.
— Саша…
За ручку громко нетерпеливо дёрнули
— Открывай давай и выходи. Гости сидят, ждут, а ты ушла! Хватит матери праздник портить.
— Гоша, иди уже!
Прерывисто вздыхаю.
— У меня голова болит. Я посплю.
Так и не открыла. Родители с минуту уговаривали выйти, но потом ушли. Что примечательно, мама возмущалась, что отчим высказался, но с тем, что он сказал, не спорила.
Выждала с полчаса, когда внизу заиграла музыка, уже одетая, тихонько выбралась из дома, за забор, и вот я уже сижу в вызванном такси.
— В город.
— Куда конкретно?
— В клуб какой-нибудь нормальный.
Водитель обернулся, оценивающе оглядел виднеющийся за забором огромный дом и завел машину.
Сижу в салоне и раз за разом прокручиваю в голове неприятные, грустные мысли. Дело, конечно, не в сегодняшнем конфликте и пьяных, сказанных сгоряча отчимом словах, он, желая задеть, надавил на самые болезненные мои точки, о которых, конечно, прекрасно знает. Накопилось. Как будто я рада, что сижу у родителей на шее в своем-то возрасте. Но мне казалось, что сильно не напрягаю. Дом большой, при желании можно вообще не пересекаться, заработанное только на себя не трачу, тоже вкладываюсь в общий бюджет. Зарплата у меня не особо большая, если не сказать маленькая, в самостоятельной жизни с такой зарплатой не сильно разбежишься. Вроде бы родственница большого начальника, владельца фирмы, но никакого блата нет, отчим считает, что наоборот, раз я родственница, то должна чуть ли не бесплатно работать на общее семейное благо, а он и так меня обеспечивает жильем, едой, одеждой и прочими благами. Так-то оно так, мне порой и подарки дорогие делают, я не страдаю, и на карманные расходы подкидывают, но как-то устала чувствовать себя вечным подростком. Я даже не могу выбрать сама, куда поехать в отпуск. Как это я одна поеду, мама же будет волноваться, и как же семья? Надо всем вместе ехать, в приличное дорогое место.
Нет, все. Хватит. Так не пойдет. Пора уже взрослеть и становиться самостоятельной. С Лёней, на самом деле, родители просто хотят, чтобы я просто аккуратно перешла в другое, но подконтрольное им уютное безопасное с их точки зрения гнездо, а не пробовала летать самостоятельно, рискуя разбиться.
Глава 5
Такси, пока я предавалась моральным терзаниям и самобичеванию, въехало в город, доехало до центра и остановилось у дорогущего ночного клуба.
Вышла.
Побрела по темной улице. Страшновато, конечно, вот так одной ночью, но лето, центр, а не какие-то окраинные закоулки, редкие гуляющие прохожие вроде бы не такие уж опасные.
Бесцельно иду, пытаясь сформировать план дальнейшей жизни. Леня, конечно, хороший, но нет, для принца и героя моего романа не подходит. Слишком… основательный, расчетливый карьерист, и вообще раздражает тем, как любезничает с отчимом. Хотя и симпатичный, харизма есть, этого не отнять.
Значит, так. Надо искать и снимать квартиру. Съезжать буду в ближайшее время. Уволюсь или нет, вопрос второй, но так больше нельзя. Пора хотя бы попробовать жить одной. Мама все время пугает, говорит, что я не смогу одна, это трудно, кто будет в мужских делах помогать, как буду с бытовыми трудностями справляться, тосковать одна-одинешенька, и вообще: жить одной — удел несчастных людей. Я, конечно, понимаю, что все не так мрачно, но…
И увольнение. Как сладко звучит это слово в моей душе. Однако как, куда? Моя боязнь сцены и публичных выступлений перешла частично и на обычную жизнь. Как представлю, что надо будет проходить всякие там собеседования, уговаривать, доказывать что-то, чтобы меня взяли, так аж прямо тошнить начинает. И потом еще в новом коллективе притираться. Увы, я тот человек, которому комфортнее в старом, хорошо знакомом круге общения.
Но ничего. Все новое постепенно может стать привычным. Верно?
Несмотря на то, что вроде бы решилась поменять жизнь, в душе все равно сомневаюсь. И так тяжко. Может, зря я это все? Поздно мне. Пора уже семью, как говорит мама, создавать, в декрет уходить, детьми заниматься, а не вот это вот все. Просто от делать нечего всякой ерундой тянет заниматься, как говорит мама.
Но я же чувствую. Чувствую, что счастья нет. Все так уныло. Да и детей я пока не хочу. Может, просто не от Лени. Нет такого человека, с которым хотелось бы завести семью.
Вышла на большой мост и остановилась посередине. Оперевшись на перила, любуюсь ночным городом. Вид открывается потрясающий. Столько огней, которые отражает темная гладь реки. Свежий теплый воздух дует в лицо.
Огляделась. Вроде никого.
Захотелось совершить что-нибудь безбашенное. Встряхнуться. Пока в крови все еще играет вино, подтягиваюсь и залезаю на широкие перила.
Ух, как высоко!
Ноги стали как ватные, и в животе приятно заныло. Ощущаю мощный всплеск адреналина, и словно впервые за долгое время по-настоящему глубоко дышу и искренне улыбаюсь, подставляя лицо ветерку.
Крепко держась за опору моста, сделала то, чего уже не делала очень давно — запела. Не для кого-то, не по просьбе, не ради тренировки, просто для себя, от души.
Поначалу петь трудно, словно совсем забыла, разучилось, но нет. Постепенно энтузиазм нарастает. Моя сцена — мост, да и весь этот город, а луна — главная зрительница.
Получается так хорошо и от души, что постепенно полностью погружаюсь в песню, испытывая невероятную эйфорию. И вот с меня как будто спадают оковы, а за спиной расправляются крылья. Я иду, нет, я парю, глядя только на луну.