Строптивая сиротка для Айсберга
Шрифт:
Мать поставили на учет, обещали нас с Мишкой отобрать. Родительница испугалась, обещала исправиться и даже снова устроилась на работу, пила конечно всё равно, но уже не так беспробудно.
А потом на нашем пороге как спасатель из Малибу появилась Лена-младшая мамина сестра. Она вышла замуж за американца и осела в Калифорнии.
Явилась, как Санта Клаус мать ее, с огромным мешком подарков и забугорных сладостей. Нам с Мишкой тогда было по пять. Помню как мы ели шоколадные батончики и не могли остановиться, захлебывались слюной от непривычных вкусов.
Сейчас понимаю, что это жесть, а тогда не было никого счастливее нас. Лена накупила нам красивой одежды, водила в кафе и на аттракционы в парк. Холодильник ломился от еды, а наши рожи трещали от восторга.
Мы были счастливы. Недолго.
В один вечер нас с Мишкой выдернули из комнаты для серьезного разговора. Мать нервно стучала пальцами по столу, Лена курила вонючие сигареты и с тревогой посматривала то на нас. Мы с братом замерли как вкопанные, чуя неладное.
Вдруг мать нервно шипит :
– Хватит тянуть резину, просто скажи кто?
Тётка присела, поочередно заглядывая нам с братом в глаза. Что она делает?
– Я не могу. Как ты себе это представляешь? Они же близнецы! – обречённо бормотала тётушка.
Не понял? Она выбирает?
– Тогда бери того, который чаще болеет! У вас там солнце, врачи хорошие, нормальные лекарства!
Бери, того кто чаще болеет. Мишка. Внутри всё оборвалось. По ощущениям, будто сердце макнули сначала в кипяток, а потом швырнули на снег добить. Вот оно вроде и бьется еще, пульсирует, старается, хотя ясно же, что не выдержит, остановится.
Так я потерял брата. Все необходимые документы очень быстро были подписаны, опека была более чем лояльной за доллары.
Сначала Мишка стал официальным сиротой, а затем был усыновлен бездетной четой Даллас. И отбыл в США, штат Калифорния.
А я остался, в обшарпанных стенах с пьющей матерью.
После отъезда брата, мать окончательно понесло, пьянки, драки, собутыльники.
Глядя на все это бл*дство, понял, что такое ненависть. В пять лет.
С годами жизнь не сильно изменилась, школа секции хоть немного отвлекали от постоянного шалмана дома.
В мои пятнадцать заявился папаша, и я вроде как был рад.
Наивный мальчик думал, что теперь у меня появится нормальная семья.
По сравнению с отцом моя выпивоха мать была просто примером родительской любви и заботы.
Машинально проверяю рукой рельефный шрам на подбородке. Урод, блядь.
Тру ладонями глаза прогоняя поганые воспоминания. Не надо было столько пить. Всё это всплывает в памяти стоит только расслабиться.
Пошло оно всё. Достало. «Яблоко» жалобно напоминает, что вот-вот сдохнет. Хочу спать.
Глава 2. Маша
– Соколова, к тебе пришли. Пляши, тебя забирают! В кабинете у Лидочки тетка твоя! – орет Зойка, заглянув в спортзал.
Я нехотя поднимаюсь с мата, где последние десять минут гипнотизировала потолок и ползу за шумной подругой. Ага, так я и поверила. Когда тебе семнадцать и последние двенадцать
В семнадцать попасть в семью? Чудо? Нет, не слышала.
Интернат-это вообще такое место, которое эти самые чудеса обходят стороной, по крайней мере, второй корпус, где живут старшие. Если у малышни есть шанс очаровать потенциальных родителей пухлыми щёчками и искренними улыбками, то для подростков это практически нереально.
В наш корпус, конечно, тоже приходили кандидаты и просто родственники, но попадали в семью единицы.
– Ну чего ты там ползешь?! – подруга нетерпеливо пританцовывает на месте – Ну, ей богу, такой ты тормоз! Лучше б меня забрали! – комментирует моё «воодушевление» Зоя .
– Выдыхай бобёр, и успокойся никого из нас не заберут. – не верю я в чудеса и у нас это взаимно.
– Откуда ты знаешь? Эти богатеи год к тебе ездят? Созрели видимо!
Богатеи это семья Сафоновых. Альберт и Анжелика, вообще-то меня навещала только Анжелика -моложавая брюнетка, дорого одетая и на крутой тачке. И как она могла быть мне тёткой -маминой сестрой? Непонятно, она была самой холодной и равнодушной особой из всех кого я знала. Иначе смогла она жить счастливо и спокойно спать, зная, что родная племянница в интернате?
– С богом! – Зойка крестит и вталкивает меня в кабинет к директрисе.
– Машуля, как я соскучилась!—Анжелика раскинув руки кидается обниматься.
Вот тебе раз. К чему бы это? Не замечала за ней раньше особой нежности в свой адрес.
– Здравствуйте, тётя. – отыгрываю дежурную улыбку—Какими судьбами? Вы ведь уже были в этом месяце?
– Ах, дорогая, я так переживала после нашего разговора! – тётка тяжело вздыхает и делает брови домиком—Даже спать не могла нормально, совершенно извелась!
– Так я тебе и поверила лицемерная грымза! – хочется выкрикнуть ей в лицо, но я смиренно выдыхаю.
– Я тоже переживала.
Судьбоносный разговор, когда я прямо спросила: планирует ли она забрать меня в семью? И ждала ответа, не дыша, даже сердце вроде перестало биться от волнения. И по ее удивлённой морде стало понятно, семья мне не светит.
И зачем только мозги мне морочила целый год?
В открытую она конечно никогда мне ничего не обещала, но при каждой встрече намекала, что недолго мне осталось прозябать в этих серых стенах. Стены к слову были бледно голубые, когда то, сейчас же некогда приятный цвет стал совсем блёклым, к тому же местами осыпалась побелка.
Финансирование у интерната так себе.
– Маша, – подала голос директриса – хорошая тетка, душевная, правда внешне похожа на собаку породы басетхаунт.
Никогда не могла понять, сколько ей лет? Пятьдесят пять? Шестьдесят? Измученная, с вечными синяками под глазами, с сединой в волосах, но с неизменно ярким макияжем.
– Тут, такое дело, Анжелика Сергеевна, к тебе с хорошими новостями!
Перевожу взгляд на родственницу, чем порадуешь? А тётка прям приосанивается и выдаёт: