Строптивая жена
Шрифт:
Сара молчала. Он положил руки на набалдашник трости.
— Ему нужны были только ее деньги. Я знал это. Точно так же, как знал, что он ее ничуть не любит. А нас ничуть не волновал его титул. Морна не слушала меня. Когда мои слова пропали втуне, я лишил ее наследства. Мою единственную дочь.
Так, значит, вот почему отец так не любит ее?
— И ведь я едва не сделал это снова, — сказал Доналд. — Возможно, именно поэтому Всевышний послал мне тебя.
Сара нахмурилась, не понимая.
— Вы
— Я не приказывал. Я умолял. — Он улыбнулся. — Все эти годы я думал, что Морна и ее гордость восстали против меня и моей гордости. Пока ты не приехала вчера, я верил, что это правда.
— Теперь нет? — спросила Сара. Ее охватила странная неподвижность.
— Ты не задумывалась о сходстве между тобой и Бренданом, девочка? Если бы его отец был жив, я бы поставил тебя перед ним и посмел бы он не увидеть свое лицо в твоем.
Сара, ошеломленная, молча смотрела на деда.
— Морна никогда не приезжала домой, потому что все бы поняли, кто ты, как понял вчера я. — Доналд глубоко вздохнул. — Возможно, она вышла за своего герцога из-за гордости, — сказал он. — Но она сделала это и для того, чтобы дать тебе имя.
Глава 24
Доналд Туллох назначил встречу в часовне. Наверное, потому, что церковная атмосфера могла бы побудить к признаниям. А возможно, Доналд считал себя Богом.
По меркам Килмарина, часовня построена недавно, в последнее столетие. Очевидно, Туллохи только недавно пришли к Богу. Простая, без всяких украшений часовня была по своему характеру кальвинистской. Ни одна статуя не отвлекала грешника от молитв. Ни один витраж не украшал внутреннее убранство. Даже скамьи были грубые и, без сомнения, оставляли занозы в седалищах молящихся.
Дуглас, прямой, высокий, стоял, заложив руки за спину. Он отлично знал, что это своего рода смотрины, и будь он проклят, если потерпит неудачу.
Лэрд Килмарина, этот старый черт, знал, как запугать тех, кто мог бросить ему вызов. Но были в его глазах смешливые искорки, словно он прекрасно сознавал, что валяет дурака.
Доналд сидел за столом недалеко от алтаря. Дуглас не удивился бы, если бы лэрд пожелал использовать в качестве стола алтарь. Снова сравнение с Богом пришло ему в голову, он знал, что Доналду это понравилось бы.
— Садитесь, — наконец сказал старик.
Дуглас ногой подвинул к себе стул, сел, закинул ногу на ногу и положил руки на колено.
— Сара знает, что вы здесь? — спросил Доналд.
— Нет. Вы просили сохранить нашу встречу в тайне.
— Никаких тайн, — возразил
— На мой взгляд, в этом отношении женщины похожи на мужчин, — сказал Дуглас. — Дайте человеку достаточно информации, и ему не придется строить домыслы.
— И часто вам позволяют высказывать свое мнение?
— Относительно часто. Это, конечно, зависит оттого, в дружественной стране я нахожусь или там, где правит деспот.
Доналд фыркнул и наклонился в сторону, словно бедро причиняло ему боль.
— Роберт сказал мне, что вы из Перта.
— Да.
— Кто ваши родные? — прищурился Доналд.
— Вы их не знаете, — сказал Дуглас. — Все они умерли от холеры, когда мне было восемь.
— И все же вы сумели жениться на дочери герцога.
— Это — случай, который я вечно буду благословлять. — Дуглас прямо взглянул на старика. Он не имел ни малейшего желания рассказывать ему об обстоятельствах своего брака.
Доналд долго молчал, но если это было испытание, Дуглас к нему более чем готов. В свое время он провел несколько месяцев в монастыре, где строго соблюдался обет молчания. Так что мелкие придирки лэрда Килмарина не доставляли ему никаких проблем.
— Вы столь же высокомерны, как любой герцог, — произнес наконец Доналд.
— Разве? — улыбнулся Дуглас.
— Это не комплимент. — Доналд снова переменил позу.
Еще несколько минут он разглядывал Дугласа.
— Вы знали мою дочь? — спросил он.
— Не имел удовольствия.
— Она счастлива? Моя внучка?
Дуглас, загнанный в тупик вопросом, уставился на алтарь. У Сары было все, что нужно женщине для счастья: великолепное поместье, наряды, изысканная еда. Любима ли она? Любит ли? Он предложил ей себя. Но пожелает ли она принять его? Ночью, возможно, это произошло, но страсть умирает с рассветом и сменяется иногда сожалением.
Жалеет ли она о своей брачной ночи?
— Я не знаю, — сказал он наконец. Возможно, его честность покажется грубостью.
Старик, опираясь на стол, поднялся.
— Я попросил Линду показать Саре Килмарин, — сказал он. — И велю Роберту показать его вам.
— В этом нет необходимости, — ответил Дуглас. — Сомневаюсь, что буду здесь снова.
— Вы знаете гэльский язык, Дуглас, или забыли его, как и то, что вы шотландец?
— Я никогда не забывал, что я шотландец, Доналд, — спокойно ответил он на насмешку старика. — Это у меня в крови. Что касается гэльского языка, то я забыл почти все, что знал.