Строптивая
Шрифт:
— Лиза, нужно…
На этом запись прервалась. Я сидела и смотрела в одну точку. Моя душа разрывалась, потому что я жалела жену Алекса. Я понимала, какую боль она пережила. Это агония, с которой она не справилась. Душу рвет на части, а ты не знаешь, как это остановить.
Пока я пыталась собраться с мыслями, Слава заплатил за кофе, к которому я так и не притронулась.
— Наташа… — позвал меня Слава, но не успел закончить, потому в эту же секунду влетел разъярённый Медведь, в глазах которого читалась неприкрытая ярость.
Он двигался быстро, но для меня почему-то время застыло,
Опережая его действия, я подскочила и кинулась в объятия Медведя. Зарыдала громко, ища его защиты.
— Он тебя обидел? — прорычал Медведь, стиснув меня в своих объятьях.
Я отрицательно замотала головой. Всхлипывала.
Слава поднялся из-за стола.
— Мне пора. Извини, Наташа…
Он вышел, а я подняла взгляд на Медведя и прошептала:
— Давай заберем заявление. Я передумала.
Снова уткнулась лицом в его грудь, делая глубокие вдохи. Запах любимого мужчины успокаивал лучше любых таблеток.
Глава 39
Алекс
Незаметно подхожу к Натали и обхватываю ее двумя руками в свой капкан. Целую в висок, пока она ловко режет морковку. Стою и дышу ею. В буквальном смысле. Каждая клеточка моего тела, словно бабочка, расправляет крылья и готова вот-вот взлететь от наполнения организма счастьем.
— Если ты думаешь, что то, что ты меня обнимаешь, считается за помощь, то ты ошибаешься, — смеётся Наташа.
— А разве нет? — искренне удивляюсь я, но только крепче прижимаю ее к себе.
— Нет. Чтобы успеть всё сделать к ужину, мне нужна твоя помощь, — уже строже сообщает мне Наташа.
Я лишь вздыхаю. Если помощь с девчонками Наташа приняла спокойно в лице Арины, то от помощи по дому категорически отказалась. У неё какая-то маниакальная позиция по этому поводу: абсолютно не желает, чтобы чужой человек прикасался к ее личным вещам.
Иногда мы заказываем доставку на дом или сбегаем на свидание в ресторан на пару часов, но сегодня Наташа была решительно настроена приготовить еду самой. Для неё это важно, поэтому я даже согласился быть помощником. Хотя абсолютно не представляю, как я смогу ей помочь хоть чем-то. Я никогда не занимался домашними делами, а тем более готовкой.
Сегодня прилетел ее отец с женой в Россию. Они должны прийти к нам на ужин, а также мы ждём ещё моих родителей. Поэтому Наташа волнуется, хоть и не общалась с отцом много лет. Мне почему-то кажется, что дело тут в Доре. В новой жене отца Наташи. О ней я слышал только восторженные отзывы.
Хотя, на мой взгляд, для неё они практически чужие люди. Зачем так нервничать и стараться, не понимаю.
— Поможешь? — Наташа развернулась ко мне лицо и растеряно спросила.
Она нервничает, а из-за этого ничего не получается.
— Да, хриплю я, — подхватывая ее одной рукой, тянусь к плите и выключаю все конфорки разом.
— Эй, — ругается она, а я уже оставляю цепочку поцелуев на ее шее.
— Арина пошла с девочками гулять. У нас есть час, — заговорщицки шепчу я Наташе, сминая ее слабое сопротивление, проводя руками по изгибам ее тела.
— Но я не успею с ужином, — шепчет Наташа, упираясь кулачками в меня, но ее тело уже отзывается
— Закажем в ресторане, — отвечаю я и затыкаю любой протест поцелуем.
Влажным. Страстным. Всепоглощающим.
И моя Натали сдаётся. Обнимает ладонями меня за шею и отвечает на сладкий поцелуй. Я подхватываю Наташу и несу в нашу спальню, предусмотрительно закрывая на ключ комнату. Вдруг девочки вернутся раньше…
Распрощавшись с одеждой, я быстро устраиваюсь между ног Наташи, широко раздвигая их. Оставляю дорожку поцелуев на внутренней стороне бедра, замечая, как по нежной коже бегут мурашки. Ласкаю ее, целую в самых чувствительных точках. Наташе нужно максимально расслабиться, а я это могу ей дать.
Удивительно, как можно желать женщину. И дело тут не в фигуре или симпатичном личике (хотя моя Натали — самая красивая женщина, которую я когда-либо видел), а в умопомрачительном запахе, в желании обладать только ей, в желании дарить удовольствие, а не только брать, в желании быть лучшим для неё…
Заставляю стонать и выгибаться, пока она не достигается финала… А потом продолжаю доставлять удовольствие… и не только языком и губами.
***
Спустя два часа мы лежим в обнимку, пытаясь отдышаться.
— Я закажу доставку с нашего любимого ресторана ‘Petter’, - нарушаю я тишину первым.
— Придётся, — смеётся Наташа, — Арина примерно полчаса назад уже пришла с девочками, — добавляет несмело.
Будто мы тут ерундой занимались или чем-то постыдным. Мне глубоко плевать, что там думает Арина.
— И?
— Что она о нас подумает? — вздыхает Наташи.
— Что мы используем любую возможность, чтобы насладиться друг другом? — и снова целую, не давая возможности ответить.
Пока я организую на ужин еду, Наташа сбегает в ванную и приводит себя в порядок. Из растрепанной с распухшими от поцелуев губами, она перевоплощается в элегантную женщину с собранными на голове волосами в высокий хвост, на ее лице лёгкий макияж и ярко-красная помада, наверняка для того, чтобы скрыть их алый цвет после занятий любовью.
Мне до сих пор не верится, что она — моя. Что у нас общие дети, которым исполнилось уже полгодика. Никогда в жизни я не представлял, что можно быть таким счастливым. В моей жизни работа всегда стояла на первом месте. Когда я получал выгодный контракт или заключал договор на своих условиях, когда решал сложные задачи, мне казалось, что я счастлив. Но нет, это был азарт, радость от достижения цели, но не счастье. Женщины были способом получить разрядку и удовольствие. Я не верил в любовь, искренне не понимал мужчин, бегущих с работы домой быстрее ветра. Подкаблучники. Несмотря на то, что даже среди моего окружения были успешные в бизнесе такие мужчины, я считал, что дело только в том, что женщина по характеру оказалась сильнее, вот он и пляшет под ее дудку. А теперь… Теперь я сам старался не задерживаться на работе, делегировал свои задачи заместителям, потому что дома меня ждала семья. И не просто семья, а любимая и любящая. Возможно, кто-то теперь назовёт меня подкаблучником, но мне глубоко плевать. Я готов им быть, если мой мир всегда будет таким, как сейчас.