Стройки Империи
Шрифт:
— Это связано со "сменой вех"?
— Конечно. Раньше в учебниках писали то, что скажет партия. Теперь партия будет говорить то, что ученые напишут в учебниках.
— То-есть, будут прикрываться научной мыслью?
— Опираться. Научная мысль развивается, появляются новые теории. Конечно, ученые должны понимать свою ответственность перед обществом... Короче, по телевизору так объясняли.
Прекрасные времена, подумал Виктор. Времена, когда люди говорят "так сказали по телевизору". По телевизору плохого не скажут. Пройдет
В глубине аллеи, за прямоугольной чашей фонтана, заваленной до весны потемневшей листвой, в свете фонарей тихо грустил Пушкин. Над деревьями кремлевским созвездием сияли красные огни на вершине парашютной вышки, и над ними, среди неярких звезд, медленно ползли огни транспортного самолета.
— Пошли через Брод. В парке уже темно, — сказала Соня, и потянула Виктора на асфальтовую дорожку вдоль высокой ограды, за прутьями которой дремал особнячок в стиле модерн, окруженный детскими горочками, песочницами и качельками.
— Могут напасть?
— Можем напугать влюбленных. Пусть себе целуются. Ты знаешь, в девятиэтажках на Молодежной обещали скидки.
— Лишь бы войны не было.
— Война... — Соня зябко повела плечами, — война, война... Иногда мне кажется, мы уже привыкли жить на вулкане. Мы все спокойно говорим о войне, о ядерном оружии, и обсуждаем между собой, что будет носиться будущим летом и как лучше расставит мебель в квартире. Думаю, из Белграда, если что, артистов и специалистов вывезут.
— Надеюсь. Если я что-то понимаю в этом мире, заварушка начнется не там.
— Уже началась.
— Сегодня?
— Давно. Пока мы ходим в кино, репетируем, ездим на природу, в Индокитае американцы жгут напалмом деревни. Каждый день сотни людей гибнут ради нас. Не из-за нас, а ради нас. Наши испытывают новые ракеты, китайцы получают закаленный в боях командный состав, и все потому, что американцы решили покорить несколько маленьких гордых народов. Или стереть их, как фашисты. И мы все знаем, что эти заживо сгоревшие женщины и дети спасли сотни тысяч наших женщин и детей, может быть, миллионы. И спокойно выбираем на Куйбышева лиловый кримплен, и думаем, будет ли он к лицу... У Рязанова, наверное, наболело.
— Но вы же можете действовать на души. Своими песнями, музыкой.
— Как раз сегодня и было. "Что потерял ты здесь, парень, из теплого штата Невада? Слышишь, как мать рыдает, увидев твои награды?" Просили исполнить на "бис". А потом они расходятся и обсуждают новостройки. Видишь "Журавли"? — она кивнула на горящие в ночи огромные окна фабрики-кухни. — Народ отдыхает и танцует шейк.
— Может, там свадьба, — возразил Виктор. — Не отменять же ее. И я очень рад, что кримплен не дефицит, и никто не ворчит, что советская власть не может обеспечить народ тканями. Якобы не может обеспечить, конечно.
— Только не говори, что наш кримплен имеет всемирно-историческое значение. Это у тебя от тридцатых.
— Я помню тридцать восьмой.
— Все равно. Сейчас отсталых элементов нет. Теперь достижения во всем. Жить надо в настоящем времени. Если человек долго живет в другом времени, он теряет свое.
...Одинокое окно эконома долго горело на бледном фасаде, освещенном газосветными трубками фонарей, и рыжая луна, уходящая за кромку леса над куполами Троицкой церкви, была похожа на это окно. Завершалась неделя, и Виктор еще не знал, что принесет ему следующий день.
29. Маски сброшены.
— Вас не подвезти?
Корин стоял у знакомого бело-голубого "Циклона", затормозившего на углу Почтовой.
— Да я вообще в гастроном иду... Я зачем-то понадобился?
— Скорее мы вам понадобились. Вы ничего не хотели бы нам сказать?
Прозрачное, светло-голубое небо чашей висело над Бежицей. Хриплый гудок маневрового донесся со станции. Пахло дровяным дымком и где-то в соседнем дворе слышались крики ребятни: "— Вада! — Нет, не вада!"
Внезапно Виктор почувствовал, что он смертельно устал от ожидания непонятно чего. Так бывает, когда до зарезу надо сделать какую-то работу, и после длительных попыток начинаешь понимать, что от тебя совершенно ничего не зависит.
— Да, конечно. Если ко мне есть какие-то вопросы, можно меня просто вызывать и спросить, а не присылать Вочинникова с какими-то неопределенными намеками? Чтобы можно было отвечать просто существительными и глаголами — он встретился, она сказала, он передал?
Корин потупил голову в некотором раздумье. Было слышно, как урчит мотор "Циклона".
— Вочинников больше не будет вас беспокоить, — неторопливо произнес Корин, и после некоторой паузы добавил, — он арестован.
— Надеюсь, не из-за меня?
— Из-за вас. Ему предъявлено обвинение в шпионаже. Взяли с поличным, во время сеанса радиосвязи, когда он запрашивал у своих зарубежных хозяев разрешения ликвидировать вас.
— Поздравляю. Значит, это и был тот самый? И теперь... ну, это... все ясно?
— Да как вам сказать... Кстати, я вас не сильно напугал?
— Я уже морально подготовился.
— Ну, это хорошо. Тогда я познакомлю вас с одним хорошим человеком, который нам всем очень помог.
Он махнул рукой. Дверь "Циклона" хлопнула. К ним подошел молодой жизнерадостный брюнет в бежевом двубортном полупальто и шарфике в крупную шотландскую клетку. Очень знакомая одежда...
— Простите, это случайно не вы были на кафедре с этим... — Виктор повел рукой у своего подбородка. — Товарищ Григян?