Струны сердца
Шрифт:
— Смотри! — кричала продавщица. — Видишь? Уже крыша занялась! Помоги нам, Господи! Не дай искрам перекинуться на нашу сторону!
Хани заворожено смотрела на гостиницу, в которой она только что оставила спящим любимого человека.
— Гидеон! — Подняв подол длинного платья, Хани опрометью бросилась вон из лавки.
Она уже собралась вбежать в горящий холл, как чья-то рука легла ей на плечо и она услышала хриплый голос Чарли Бака:
— Туда нельзя!
Но прежде чем Чарли схватил ее, девушка развернулась и изо всех сил ударила его кулаком
Холл заволокло дымом. Ничего не видя, прикрыв нос и рот подолом, Хани пробралась к лестнице.
Не успела она взяться за перила, как услышала за спиной звук, похожий на порыв ветра. Обернувшись, она увидела, что загорелись шторы, а языки пламени поползли по полу к лестнице. От ужаса Хани остолбенела. Будто вросла в пол, не в силах пошевелиться. Ей показалось, что пламя прошипело ее имя. Хотела закричать, но голос не слушался. А пламя в ответ забушевало еще сильнее.
Сны Гидеона были беспокойными. То ангелы возносили его и сбрасывали в преисподнюю, то он тонул в сине-зеленых глазах Хани среди зеленого поля, то вдруг стебли кукурузы превращались в железные тюремные решетки и женщина, которую он держал в объятиях, исчезала. А нежная музыка голоса Хани сменялась скрежетом цепей, которые заключенные волочили по каменному полу.
Неожиданно сквозь бред этих сновидений прорвался звон колокола и чьи-то крики, взывавшие о помощи. Гидеон вскочил с постели. Он сразу вспомнил, где находится, и понял, что означают этот звон и крики. Пожар! Тут он заметил, что Хани в комнате нет. Слава Богу! — подумал он. Теперь надо позаботиться о себе.
Дым уже пробивался через щель под дверью. Гидеон быстро оделся, пристегнул кобуру и через окно вылез на шаткую Крышу крыльца.
Толпа, собравшаяся внизу, приветствовала его появление возгласами радости. Кто-то крикнул, указывая на воз с сеном, стоявший у крыльца:
— Прыгайте, мистер!
— Прыгайте! — подхватили остальные.
Гидеон спрыгнул, а потом слез на землю, ожидая увидеть в толпе сияющее, счастливое лицо Хани. Вместо этого его взгляд уперся в каменный лик Чарли-полукровки.
— Где женщина? — прорычал он.
Вокруг стоял такой шум, что Гидеон не расслышал.
— Что? — переспросил он.
— Где эта чертова девчонка, которая стоит десять тысяч баксов? Что ты с ней сделал, Саммерфилд? Спрятал где-нибудь?
— А разве она не здесь? Когда ты ее видел в последний раз?
— Пару минут назад. — Чарли мотнул головой в сторону гостиницы. — Она побежала искать тебя.
Чертыхаясь, Гидеон пробрался сквозь толпу ко входу в гостиницу. Холл был уже объят пламенем. Через этот ад — а именно так выглядел холл — не пробиться. А если это и удастся, то навряд ли он будет в состоянии помочь Хани.
Гидеон выбежал из гостиницы. Взобравшись на фургон с сеном, он ухватился за карниз крыльца, превозмогая боль от раны, подтянулся и перевалился на крышу. Проникнув через окно в комнату, которая уже была полна
Гидеон Саммерфилд не молился с тех пор, как ему было десять лет. Но сейчас он воззвал к Богу. И вложил в молитву всю свою душу.
Хани с ужасом наблюдала, как огненный дракон подбирается все ближе. Огонь то надвигался, то, извиваясь, словно змея, отступал и приближался снова.
Она закрыла лицо руками. Страшная жара осушила слезы на щеках. Языки пламени едва не лизали подол платья. Она закашлялась от дыма. А чудовище было уже совсем близко, и, задыхаясь, Хани выкрикнула:
— Нет! Погоди! Гидеон спит наверху и я должна до него добраться! Я люблю его. Если с ним что-нибудь случится, я умру.
Огонь стал снова наступать, но теперь это было всего лишь пламя, а не огнедышащий дракон. Осмелев, она повернулась к нему спиной и, зажмурившись, прошла сквозь дымовую завесу и бросилась наверх.
На середине лестницы она столкнулась с Гидеоном.
Он подхватил ее на руки, не обращая внимания на тлеющий подол платья, и, перепрыгивая через две ступеньки, понес обратно в комнату. Там он окунул ее в ванну с холодной водой. Она спасена. Она жива. Слезы, струившиеся по его лицу, не имели никакого отношения к дыму.
Он хотел было отругать ее за то, что она так рисковала, но вместо этого просто крепко обнял.
— Я должна была найти тебя.
— Ты нашла меня, дорогая, — прошептал Гидеон, прижавшись губами к ее волосам. — Ты нашла меня. — Ему так много хотелось ей сказать, но он лишь прошептал ее имя: — Хани.
— Скажи, что хочешь на мне жениться, — потребовала она. Даже в дыму ее глаза блестели, и Гидеон понял, что с радостью утонул бы в бирюзовых озерах этих глаз или — что еще лучше — прожил бы остаток своих дней, изучая их волшебную глубину. Если бы не его прошлое, он бы уже упал на колени, чтобы предложить ей руку и сердце.
— Ну хотя бы поцелуй меня, — настаивала Хани.
За ним, конечно, не постоит, но не безумие ли это? Кругом пламя и дым, Хани сидит в ванне с водой, а их номер, по-видимому, единственный, куда еще не добрался огонь. Надо бежать, спасать свою жизнь…
Так думал Гидеон, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. Может, это в последний раз. И какая разница, что кругом бушует огонь, если он сам охвачен пожаром? Еще никогда в жизни ему никто не был так нужен, как Хани Логан.
— Выходи за меня замуж, дорогая, — прошептал он. — Будь моею навсегда.
— Да.
Ее вздох потонул в новом поцелуе. Голова Гидеона шла кругом. Он, должно быть, сошел с ума, делая предложение женщине, которая никогда не будет ему принадлежать, тем более что все вокруг охвачено огнем. На какое-то мгновение он вдруг представил себе, что они умрут в объятиях друг друга, их плоть и кости сольются в единое целое, а ветер унесет их прах в неведомое священное место.
Что за безумие! Никогда еще он так не хотел жить, а думает о смерти!
— Надо выбираться отсюда, и поскорее.