?Студёная любовь?
Шрифт:
— Что?! — взорвался король, и в его взгляде прочиталось глубокое разочарование. — Сэйлана, ты же знаешь, что это не так! Осколок не ошибается. Этот осколок особенный. Он не ошибается!
— Я же не думала, что… — мама бросила в меня виноватый взгляд.
— Не думала, что наш сын — кусок идиота? — отец разрубил ладонью воздух, рассыпав по комнате синие искры магии. — Он упустил свою избранную. Привязал к себе, обручился, а потом оторвал, за что и поплатился пустотой в груди!
Папа вдруг вырос около моей кровати, его лицо покрылось бело-голубой
— Как ты страной управлять собирался, если магическим знакам не доверяешь? Неужто не разглядел волшебных лент? Ты ведь архимаг, сын. — Папа повел крупной ладонью надо мной, задержался над грудью. Я натянул простынь до подбородка, мало ли что еще придумает. Хватит с меня одного осколка.
— Пап…
— Жива твоя половинка, — перебил он и, внимательно глядя на мою грудь, принюхался, повел рукой по воздуху, будто искал что-то, нащупывал.
Отец видел то, что не видят другие — тонкие магические нити, что связывают все живое. Это помогало ему управлять страной, распознавать ложь и предательство с первого взгляда.
— Ты уверен? — шагнула ближе мама.
— А вот ты скоро помрешь, дорогой, — продолжал отец, обращаясь ко мне. — Канат твоей жизни почернел.
Мама резко всхлипнула и схватила меня за руку. Какая она горячая, прожигала кожу, как углями.
— Рано хоронишь. Еще погулять хочу, — я пытался пошутить, но вьюга, что поселилась в груди, вымораживала, забирала тепло. И слова отца звучали очень правдиво, жестоко стягивая реальность в его кулаке. Вот-вот мое тело покроется коркой и растворится льдистыми частичками в эфире.
— Чем дальше и дольше будет избранная, тем сильнее остынет твое тело. Время не на твоей стороне, к сожалению. Каждый новый день для тебя без нее — это последние шаги во тьму. Она забрала твое сердце, Синарьен. Это был откуп осколка за отказ. Жертва. — Папа покачал седой головой. — Глупец. Так сложно было выбрать невесту, заключить договор и вернуться домой? Это же интуитивно-понятно, неужто не екнуло? — отец вдруг сел на край кровати и взял меня за другую руку. Он тоже был горячий, как и мама.
Я смотрел на их поникшие головы и не понимал, что происходит.
— Ничего не хотите мне сказать? Чего я еще не знаю?
Они переглянулись, но отец едва заметно показал маме «нет», и она, вздрогнув, отвернулась.
Что за тайну они скрывают?
— Мне жаль, сын, но твои дни сочтены, — уже мягче сказал отец. — В нашем мире твоей невесты больше нет, а без сердца ты не протянешь и недели.
— Три года протянул, болтаясь в эфире, а тут какая-то неделя. Пап, не говори глупостей, — я приподнялся, но голову резко накрыло мутной чернотой. — Подумаешь, головокружение, — упал на подушку. — Отлежусь пару дней, королевской каши наемся и отправлюсь на поиски Любови в другой мир.
— Ты не выдержишь, Синарьен. Межмировая тьма смертельна. Царапина
Отец вдруг замолчал. За годы, пока меня не было, он совсем исхудал. Даже вены на висках выделились, будто черные крученые нити, а кожа стала серой и прозрачной, глаза впавшие, потухшие и волосы не сверкающе белые, а блеклые, обвисшие.
— Значит, нужно как-то вызвать мою невестушку назад, — предложил я, стараясь не злить больше отца. — Чего она в другой мир поперлась?
— Координаты на колеснице сбились, скорее всего. Или она настолько мощный маг, что сама выбрала путь. Например, отправилась в то место, что ей знакомо и дорого. Осколок вырвал твое сердце в отместку за выходку, а девушка унесла его так далеко, что даже моя архимагия не находит. Мне жаль, но вызвать истинную назад не получится. Ты знаешь, что попаданцы — это особый вид магов на Энтаре, а осколок… Почему ее выбрал, не знаю, но против его воли теперь не пойдешь.
— Папа, на такие вещи нужны инструкции, — усмехнулся я. И без объяснений было ясно, что занес ногу над пропастью.
— Ты думаешь тем, что в штанах, а нужно душу и сердце слушать.
— Поздно, теперь сердце не послушаешь, — хмыкнул. — Я бы и рад, но сначала придется его вернуть. А душу я никогда и не слышал. У вас с матерью получается, а мне такое слишком сложно понять.
— Это я виноват, не воспитал тебя, как должно. Испортил свободой.
— Смешно… — сил фыркнуть не хватило. Я устало прикрыл глаза.
— Разбаловали мы тебя, нужно было…
— Чаще бить, это точно, — вымученно улыбнулся я. — Начинай. Задницу подставить? Что ж ты?
— Синарьен! — на этот раз разозлилась мама. — Довольно паясничать.
— А что будет? — щурясь, я с трудом посмотрел на родителей. Их хмурые лица расплывались перед глазами. — Накажете?
Эти дни после возвращения совсем стало плохо: слабость не давала подняться с постели, а холод между ребрами стал невыносимо обжигающим.
Мама, сжав губы до бела, наклонилась над моей рукой и прижалась поцелуем к линиям судьбы.
— Сыночек, не сердись, не кусай родных. Мы зла тебе не желаем. Ты только не сдавайся. Дэкус, сделай что-нибудь, — она вскинула голову и посмотрела на короля. В глазах стояло серебро слез с болью глубже, чем я ожидал.
Стиснув челюсти, я медленно выдохнул и посмотрел на отца.
Он, хлопнув меня по другой руке, встал и вытянулся в привычно гордую осанку. Мантия из вепря переливалась в приглушенном свете магических ламп.
— Сэйлана, готовь Эврисия к свадьбе с иманской принцессой. Времени нет, король ждет от нас ответа, и нам придется пойти на это. Сейчас мир на грани раскола и войны. Еще три года распрей и разрухи Крита не выдержит.
— Но Эв не хочет! — пискнула мама и снова прижалась к моей руке. Теперь лбом. Обожгла кожу горячими слезами, что текли беспрестанно. — У него есть любимая, Дэкус, так нельзя. Мы не можем разрушить его жизнь.