Студент 3
Шрифт:
Беременная особа с удовольствием завозилась подо мной, мечтательно закатив глазки.
— И… это что, я к Новому году уже с пузикомбуду?..
— К Новому-не к Новому, а к Восьмому марта уже будешь раскорякой ходить. А к Первомуподарочек вылезет маме с папой. Здрасьте, бабушка, здрасьте, дедушка!
— Ой, Васька! Скажет ведь… — она чуть не подавилась смехом, и мы еще минут десять всячески миловались, после чего хозяйка домасообразила, что надо бы привести себя в порядок.
— То есть подмыться, — я слегка включилциничный юмор.
— Фу! — фыркнула аристократка. —
Встали. Лена по причине благовоспитанности завернулась в одеяло, как римлянка в тогу, и зачарованно уставилась на небольшое кровавое пятнышко на простыне. И Муська возникла тут как тут, как будто ее звали. Вспрыгнув на кресло,смотрела немигающими зелеными глазищами.
— Это что?.. — тоненьким голоском задала Лена дурацкий вопрос.
— Это ваши жизненные соки, барышня, — мудрено выразился я.
Барышня неопределенно хмыкнула, не в силах отвести глаз от вишневой кляксы.
Ага, значит, прощание с невинностью… — так расценил я это явление. Решил, что попрощалась — и хватит.
— Так! Что стоим столбом, кого ждем?
— Вас!.. — закривлялась Лена.
Меня, так меня. Прошли в ванную, включили душ, оба забрались под его теплые струи… Что там говорить, это было очаровательно. Час, наверное, длились лизания и умиления в сочетании с водными процедурами. Ну, прямо Адам и Ева в раю. Или герои фильма «Голубая лагуна»… Иписьками потыкались, куда же без того. Правда, это была скорее формальность, но приятная.
Вечер и начало ночи у нас прошли в полной неге. Мы никак не могли насладиться нашими юными телами, Лена давно перестала стесняться, позволяя мне трогать все вплоть до самых секретных глубин. Признаюсь, что я до них добрался, потрогал, делал это очень ласково, а Лена млела, полузакрыв прекрасные серые глаза. Муськуиз комнаты выгнали, она возмущенно поорала за дверями, но потом затихла.
Нежась в объятиях, мы незаметно задремали, еще и успевая целоваться. Это и вправду словно полусон — то ли было, то ли нет… Я уже приготовился совсем погрузиться в сон, уголком разума подумав, что соседи по общаге могут встревожиться из-за моего отсутствия… но теперь уж не побежишь объясняться. Ладно, не помрут. Ночь поволнуются, а утром явлюсь как Христос народу.
Но этом я едва не уснул, но ожила Лена.
— Слушай! — она довольно бесцеремонно подтолкнула меня.
— Слушаю, любовь моя, — я зевнул.
— А что зеваешь?
— Случайно, — я энергично повел плечами.
Лена с фасоном помолчала, но решила не сердиться.
— Ты знаешь, — сказала она, — никогда никому не говорила… А с тобой хочу поделиться.
И тут моя любовь опрокинула на меня странное содержимое своего внутреннего мира.
Выяснилось, что она часто видит один сон — в разных вариациях, но суть одна и та же. А именно: стоит она, Лена, совершенно голая, и держит на руках тоже голенького новорожденного младенца…
— И знаешь, я как-то никогда не могу понять, мальчик это или девочка! Просто малыш, и все. Да такой чудесный! Здоровенький, крепыш такой. А я — зрелая женщина в самом расцвете, лет тридцать…
Да, Лена видела себя гораздо более возрастной и упитанной,
Лена горячо призналась, что она просыпалась от острой и сладкой боли, вспотевшая, с сильно бьющимся сердцем. Хваталась за грудь, не веря себе: сон это был или явь?! Приходила в себя, убеждалась, что сон — сгорала от стыда и никогда никому о том не говорила.
— Только тебе! — подчеркнула она.
Мое воображение вмиг нарисовало раздобревшую голую Лену, и я с трудом удерживал себя от смеха, понимая, что стоит только заржать, как будет смертельная обида на всю жизнь. То есть дня на два. Но и это ни к чему. А вот к чему вообще весь этот разговор?.. Похоже, что Лена явно зациклена на материнстве, и это, конечно, хорошо. Эти именно то, на что должна быть «заточена» нормальная настоящая женщина. Но…
Но мне в семнадцать лет приобретать такой замечательный плюс, как Лена с приплодом?.. Вопрос! Вопрос. Конечно, я буду счастлив, если она будет моей спутницей на всю жизнь. И дите тоже полезное изделие. Тем более такая красивая девушка, как Лена, конечно, принесет в мир прелестного маленького человечка. Но делать его сейчас?.. Гм!
Я старался не думать о том, что, возможно, она и вправду уже беременна, но эта мысль сама предстала в виде облака на чистейшем бирюзовом горизонте… Ну, здесь я и сам устыдился своего малодушия. Это что же выходит? Кончать в девчонку мастер, а как пузо у нее полезет, так мастерство полиняло?.. Нет, так дело не пойдет.
Покуда я так размышлял, Лена самозабвенно лопотала неизвестно что, я исправно поддакивал, но не очень слушал. Совсем стемнело, в ясной ночном небе горели звездные ансамбли, они так и тянули взор к себе…
Засмотрелся на далекие миры и упустил Ленину болтовню. В голосе зазвучала грозовая нотка:
— Василий Сергеевич… Ты что, меня не слушаешь?!
— Как же не слушаю? — бодро откликнулся я. — И слушаю, и смотрю на галактики… Туманность Андромеды…
— Сам ты туманность Андромеды! — рассмеялась Лена, и я, воспользовавшись этим, привлек ее к себе… и мы еще раз повторили то, что лишило ее девственности.
Сил всему этому было отдано немало — и надо бы встать, сходить в душ, но так неохота…
— Муська ночью будет орать как динозавр… — сонно пробормотала Лена, прильнув ко мне. — Терпеть не может закрытые двери. И вставать сил нет…
— Пусть орет, — так же дремотно проговорил я. — Я тоже не встану…
И крепко обнявшись, уютно закутавшись в одеяло, мы уснули.
Опять же сны ко мне явились чудесные и неясные. Живой светлый космос — скажу так. И ночь пронеслась так, что вроде бы только глаза смежил, пронесся кометой по этому космосу — и вот рассвет, уже по-осеннему прохладный, но нам под одеялом так хорошо, так мы согреваем друг друга живым теплом, что вылезать не хочется, лежал бы и лежал…