Студент в СССР 2

Коруд Ал

Я с некоторым удивлением посматривал на Профа. Что-то он сегодня больно разговорчив! Не булькнул ли в кофе чего? Вон нечто подозрительное торчит из кармана. Или это от тесного общения с неведомым советским руководством?

— Ребятушки, а не хотите мне хоть немного рассказать о вашем Центре. Я тут успел заметить, что его внутренняя структуризация довольно странная. Есть вы — научники, существуют подразделения, которые занимаются чисто промышленными проблемами. Военные, вообще, сами по себе. Даже боюсь узнавать, чем они на самом деле занимаются.

— Убивцы! — внезапно обронил Прохоров.

— Дима, — укоризненно покачала головой

Маргарита, — у каждого из нас своя задача и стезя. Они на столько всего в прошлом насмотрелись, что готовы рвать на части любого, чтобы не повторилось то дерьмо.

Проф задумчиво воззрился в одну точку:

— Извини. Сорвалось. Просто в какой мир ни попадешь, все равно он сволочной.

Мне стало любопытно:

— Что, везде так плохо?

— В той или иной степени. Почему-то ни один из параллельных миров не оказался удачным. Мне иногда кажется, что человек и вовсе не способен построить что-то путное. Ему хочется жрать, срать и еще кое-что, — при этих словах Проф бросил косой взгляд в сторону Марго. Та иронично ухмыльнулась.

— Димочка, будь проще! Мне нравоучительной нудятины и в московских кабинетах хватает.

«А как вы смотрите на перспективы социализма в Сомали? Что делать с блоком НАТО? Как вам наша обновленная идеологическая программа — 2000? Почему по вашей рекомендации срезали поставки в Армению? Зачем так быстро интенсифицировать развитие РСФСР?»

Придурки чёртовы!

— Маргуша, да ты никак русская националистка? По твоей фамилии и не скажешь.

Айзенбергер хитро взглянула на меня. Эту даму, вообще, трудно пронять:

— Нормальная фамилия, специально взяла, чтобы троллить. Чека поначалу были резко недовольны, потом привыкли. Леонид Ильич, когда узнал о моей настоявшей, долго ржал. Хороший мужик, жаль в моем слое под конец испортился.

— Это, Сережа, она к тому, что к ней и этот субъект клеился.

— И как он в лежачем положении? Тоже бубнит?

Я еле успел увернуться от кинутой в мою сторону сумочки. Марго она такая!

— Не борзей!

Еще в течение получаса я выпытывал у моих руководителей примерную структуру подразделений Центра. Кое о чем они и сами не знали, о чем-то наверняка умолчали. Но мне и так было предостаточно информации, чтобы смекнуть, что дело это непростое и наверняка нечистое. Никаким «Центром спасения СССР» здесь и не пахло.

Союз им нужен был как отправная точка для собирания заново цивилизации на ином экономическом уровне. Нет, не так. Дело даже не в пресловутом постиндустриальном обществе, которого не могло быть как такового. Все это сказочки для хипстеров и посетителей барбершопов. Для их полноценного существования где-то все равно добывались нефть и уголь, плавился металл, работали чрезвычайно вредные химические производства, уничтожалась земля, животные и растения.

Но называться технологическим колониальным миром кому-то очень не хотелось. Потому придумали очередной политэкономический бред для электората. Да, я всегда считал будто бы демократических европейцев не более, чем тупым стадом — электоратом. Просто манипуляции над их сознанием стали намного более изощренными. Иначе как объяснить ситуацию, когда после референдума, на котором большинство французов выступило против однополых браков, все равно были продавлены нужные кому-то законы для пидарасов.

Так что ничто не ново под Луной. Клетка золочёней и цепь подлинней, похлебка с косточкой. Все это было придумано еще на заре человеческой цивилизации. На её закате политические

манипуляторы использовали абсолютно те же методы. Так что гордиться европейцам особо нечем. Полученную в результате кровавейших революций и войн цивилизационную культуру они слили буквально в течение одного поколения. Это еще надо умудриться быть такими тупыми говнюками!

И заметьте — уровень образования широких масс в это время был наивысшим за всю историю человеческой цивилизации. Как и уровень жизни. То есть получается важен не сам факт образования, а его наполнение. Люди стремились впихнуть в мозги невпихуемое, объять необъятное. В итоге упускали самое элементарное. На эту тему у нас с Профом даже начался некий дискурс. Он утверждал, что человека в первую очередь стоит учить азам социологии, умению социализироваться и вести себя в обществе.

Я резонно замечал, что внешняя культура большей части европейцев и так была на уровне. Сказывались богатые традиции и более высокий рост благосостояния самых развитых стран. Они тебе улыбались, вели толерантно, индивидуума, привыкшего к постоянному самообучению.

— Мы не учим детей учиться! Заставляем бездумно впихивать в мозги формулы и интегралы, не объясняя ничего. В итоге ум воспринимает эти знания как чуждый объект и выкидывает их в самый дальний чердак. Такое же отношение позже ждет остальные предметы обучения. Мы сразу воспитываем человека необучаемого, для которого сам процесс учения неинтересен. И это проблема не только российского или советского образования, практически такое происходит у всех. Где-то потеряна нить знаний.

— Интересный у тебя подход, Сергей, — задумался Проф и уронил взгляд на ноги женщины. — Маргушка, сходи еще, пожалуйста, за кофе.

Наша красотка фыркнула, но с места встала.

— Дмитрий, скажи — Маргарита у вас в качестве кого работает?

— Давно ждал этого вопроса, — в голосе Профа так и сквозило ехидство. — Можешь не беспокоиться. Это не связано с её личной жизнью. Да и вряд ли кто в здравом уме будет строить на её счет какие-либо планы.

— Даже так?

— Она дама хоть и безбашенная, но сумела со всех сторон загородить себя барьерами. Я лично был весьма удивлен вашей внезапной связи. Тут генералы берут под козырек, многие её откровенно боятся.

«И есть за что. Разъярённая женщина это вам не фунт изюма!»

— То есть Россия, то бишь Советский Союз в очередной раз должны стать для вас полем для экспериментов?

К кофе неожиданно добавился хороший армянский коньяк и вечер перестал быть томным. Проф мог быть и не занудным собеседником, когда хотел. А, может, увидел во мне родную душу, которой можно вывалить свое бессознательное. Умных людей всегда немного.

«Как я себя люблю, да?»

— Что поделать, если это её стезя. Вспомни свое время. Один строй ушел, наша страна сделала два шага назад и мучительно болезненно полезла на вершину, которую уже заняли другие. Вот это была несусветная глупость.

— А что еще могли сделать люди с компрадорским задором? Благо крошек с союзного стола хватило на многих, даже электорату подкинуть на скудное питание.

— Но смекай дальше — бывший Союз показал свою способность изменяться. Даже так резко, как было в тех мирах.

— Опа, — я так и застыл с бокалом в руке. — С этой точки зрения я проблему еще не рассматривал.

— Это наша беда — категоричность. Особенно у аборигенов. Да, Маргошка?

Маргарита задумчиво цедила белое вино. Что-то она сегодня на редкость тиха и даже не тащит меня в койку.