Студент
Шрифт:
Глава 46
— Элеонора у себя? — спросил Эдмер у одного из охранников, караулящих коридор, где находились покои принцессы.
— Да, ваше величество, — тот почтительно склонил голову.
— Одна?
— Именно так, ваше величество.
— Отлично. Никого к нам пока не пускать.
Не дожидаясь ответа, король двинулся по коридору. У нужной двери чуть заколебался, стараясь максимально успокоиться, только потом толкнул ее. Миновал анфиладу из нескольких комнат
Эдмер молниеносно преодолел оставшееся расстояние и ворвался внутрь. Его девочке плохо! Отцовский инстинкт прямо-таки вопил поскорее во всем разобраться. Эдмер резко остановился на пороге, не ожидая увидеть того, что предстало его глазам. Элеонора сидела в своем любимом глубоком кресле и в этот самый момент подливала в какую-то флягу вина из откупоренной бутылки. Потом сделала глубокий глоток и опять зашлась в надрывном плаче, прижимая эту самую флягу к груди. Видно было, что девочка уже достаточно пьяна. Даже не сразу заметила его появление.
— Что, позволь узнать, здесь происходит? — как можно более строго спросил Эдмер.
Элеонора испуганно икнула и зачем-то поспешно спрятала флягу за спину.
— Дай-ка это сюда!
Король подошел к креслу и забрал у вяло сопротивляющейся принцессы упомянутый предмет. Заметил, что фляга какая-то необычная и теплая на ощупь. На ней имелось что-то вроде шкалы.
— Позволь узнать, с каких это пор для девушки твоего положения считается нормальным напиваться в одиночестве?
— С недавних, — буркнула Элеонора, пытаясь забрать у него флягу.
— Ну, пусть так, — терпеливо сказал он, понимая, что сейчас отчитывать ее бесполезно. Только хуже будет. — Но ты бы хотя бы бокал взяла! Что это вообще за фляга? Откуда ты ее взяла?
— Это подарок, — она почему-то покраснела. — Не спрашивай, от кого, все равно не скажу.
Король хмыкнул и более подробно изучил флягу, задействовав диагностическое плетение. Его брови поползли вверх при виде необычного плетения, сочетающего три вида магии. В голове возникла неприятная догадка.
— Подарок, говоришь? Уж не от одного ли юного артефактора, который выдает на-гора новые артефакты, словно пирожки?
Элеонора отвела глаза, и он понял, что догадка оказалась верной.
— И с каких это пор он тебе подарки дарит? — подбавив в голос все же ноток строгости, спросил король.
— Папа, ну, перестань! Что в этом такого? — с жаром воскликнула Элеонора. — Мне и в лавках одежды, куда я иногда захожу, подарки делают!
— Значит, то, что посещала лавку этого молокососа, ты не отрицаешь, — поймал он ее за вырвавшееся слово.
Элеонора стиснула маленькие кулачки и решительно выпрямилась в кресле.
— Уже донесли, значит?! Между нами ничего не было, если ты на это намекаешь, папа!
— А мне говорили иное, — сухо сказал он. — То, что вы с ним оставались наедине, после чего ты выскочила оттуда в не слишком подобающем виде. Чем ты там занималась с этим парнем, позволь узнать? Целовалась или чем-то посерьезнее?
— Папа! —
— В этом уже начинаю сомневаться, — уже раздражаясь, прервал он. — То, как ты ведешь себя в отношении этого парня, ни в какие рамки не входит! Так что не удивился бы и такому повороту.
— Между нами был только поцелуй, — глухо проговорила Элеонора, явно понимая справедливость его замечания.
— Уже за одно это я мог бы его на виселицу отправить, — нахмурился отец. — Этот выскочка-простолюдин осмелился поцеловать принцессу королевской крови!
В глазах дочери отразился самый настоящий ужас.
— Это я его поцеловала, ясно?! Аллин вообще меня избегал все время! Если кого-то и наказывать, то только меня!
— Тут уж мне судить, — заметил король.
— Папа, пожалуйста, не трогай Аллина! — Элеонора вдруг соскользнула с кресла и, встав перед ним на колени, начала обнимать за ноги.
Сказать, что Эдмер был поражен — ничего не сказать. Чтобы его гордая дочь опустилась до подобного… Да для нее даже просто извиниться было большим шагом. Уже не говоря о чем-то большем. Даже если учесть, что она пьяна, и то выглядит странно. Это ж насколько проклятый Мердгрес забрался ей в сердце, что готова и на такое?! Внутри короля пульсировала бессильная ярость. Ему не хотелось видеть дочь в подобном состоянии. Тем более из-за того, кто этого точно недостоин.
— Поднимись сейчас же!
Отбросив злосчастную флягу, он бережно поднял дочь с колен и прижал к себе. Уткнувшись в его грудь, Элеонора продолжила рыдать.
— Пожалуйста, скажи, что ты его не тронешь! Я ведь из-за этого даже решила больше с ним не общаться. Уделяю внимание более подходящим парням, как ты и хотел. Только бы Аллина никто не счел угрозой!
Внутри Эдмера всего трясло, и он с трудом сдерживался, чтобы не показывать своего состояния дочери. Она же взахлеб принялась рассказывать о своей встрече в лавке. О том, как достойно повел себя Аллин. И что это только она во всем виновата. Как ей было больно все эти дни, когда не могла даже словом с ним перемолвиться. А особенно когда не смогла навестить лично. Места себе не находила в эти дни, но понимала, что ее визит может Аллину еще больше повредить. А когда узнала, что с ним неусыпно находится Моргана Сатари, к этому добавились еще и муки ревности. Именно это заставило Элеонору сидеть тут и напиваться в одиночестве, пытаясь хоть так заглушить свою боль.
— Девочка моя, — сдавленным голосом проговорил Эдмер, — до чего ж ты себя довела? Почему не обратилась с этим ко мне или матери? Мы бы помогли. Вызвали бы к тебе целителя, который бы дал какую-то успокаивающую настойку или еще что-нибудь. Попытались бы как-то отвлечь. Бал бы какой-нибудь устроили, например.
Элеонора в сердцах отпрянула от него.
— Какой бал?! Папа, ты понимаешь, о чем я тебе говорю?! Я люблю Аллина! Люблю так, что жить без него не могу! Думаешь, я не пыталась с этим бороться?! Еще как! Но не могу!