Студентус вульгарис
Шрифт:
— Но ведь вы же подвергли сомнению мои слова! И кому как не вам, убедиться, что все честно, без обмана? А то если будет кто-нибудь другой, скажете опять что все подстроено. Вы готовы делом подтвердить свои слова?
— Ну… я не знаю… как-то все неожиданно…
— Дворяне отвечают за свои слова.
— Хорошо, я согласна!
— Отлично! Все слышали?
— Даааа… — вразнобой отозвались вокруг, — пари.
— Только без занавески, — сказала Жустина.
— Дело в том, что это знание — старинная семейная тайна, передающаяся из поколение в поколение, — пустился в объяснения Эриадор, — я поклялся отцу, что передам
— Я не отказываюсь от своих слов. Но где же мы найдём эту занавеску? — не понимающе спросила Жустина. На фоне Эриадора выглядела она неуверенно.
— В большом зале есть портеры на окнах. За ними не то, что мы с вами, взвод гвардейцев поместится! Пойдёмте! Скоро уже перемена закончится!
— Хорошо. Пойдём.
— В большой зал, все в зал! — приложив руки рупором ко рту, прокричал Эри.
С шутками и прибаутками толпа свидетелей вместе со спорщиками повалила по направлению к залу, обрастая по пути новыми заинтересованными лицами. В результате туда пришло человек под двадцать. Я тоже пошла с ними. Было интересно, чем это закончится. Да и Эри может, удастся намекнуть, что я его прощу…
— Прошу вас! — Эри указал Жустине на большую портьеру из плотной светло-коричневой материи у первого окна. Сразу у входа.
— А как будем определять время? — растеряно спросила она, видно никак не ожидавшая такого стремительного развития событий.
— Вслух будут считать! Как крикну, начинайте! До шестидесяти! Понятно? — обратился Эри ко всем присутствующим.
— Да… ага… хорошо, — в разнобой ответили ему.
— Готовьтесь.
Эри вместе с Жустиной зашёл за портьеру и задёрнул её.
— Готовы? — спросил он оттуда.
— Да! — хором ответили ему.
— Начинайте!
— Раз…два…три… четыре… — сначала нестройно, но затем, выровнявшись, дружно принялись считать все.
Я не считала, а смотрела на портьеру. Мне совсем не нравилось что он там наедине с ней. Пусть даже и при свидетелях. И спор какой-то дурацкий…
… пяднадцать, шестнадцать…
— Ах!!! — громко раздалось из-за портьеры.
— восемнадцать, девятнадцать…
— ааааааААААААА!!
Портьера отлетела в сторону, открывая, что творится за ней. Эриадр, не давая упасть Жустине, и сильно наклонившись вперёд, прижимал её к себе, подхватив левой рукою за талию. Другой рукой он схватился за портьеру. Жустина же, уперевшись ему в грудь выпрямленными пальцами обеих рук и что есть силы изогнувшись через его руку назад, самозабвенно вопила восторженным голосом — аааааа!
Голова её была запрокинута, волосы свесились чуть ли не до пола, а лицо было искажено гримасой сладострастия. Выглядела она в этот момент очень не здорово.
Я бы не хотела, что бы меня видели в такой момент, — невольно подумала я, глядя на её покрасневшее лицо.
Наступила тишина. Жустина перестала кричать и закрыв глаза обмякла в руках Эри. Он осторожно потянул
— Ммм… — Жустина, все так же не открывая глаз, прижалась щекой к правой стороне груди Эри, положив на её другую сторону ладонь с раскрытыми пальцами. Эри обхватил её руками за плечи и прижал к себе.
— Мм… ммм… ммм…
Словно кошка, все так же, не открывая глаз, девушка неожиданно принялась тереться головой о его грудь. На её лице была улыбка с неги и блаженства. Эри же, улыбался как-то насмешливо, с оттенком лёгкого презрения на лице… Стояла полнейшая тишина. Все, замерев, молча, смотрели на них.
— Ммм. мм. ммм…
— Белый лебедь, — громко сказал Эри, наклоняясь к её уху.
— Ммм?
Жустина открыла глаза. Первое мгновение в них было выражение, что она где-то далеко-далеко, потом в них появилось осмысление. Внезапно она широко их распахнула, увидев толпу людей, с любопытством глазеющую на неё.
— Ой!
Она дёрнулась из объятий Эриадора назад и оступилась, на видно не слушающихся ногах.
— Осторожнее!
Эриадор аккуратно придержал её за талию.
— Милое животное, вы проиграли спор… — с насмешливой улыбкой наклонился он к ней, — и теперь неплохо было бы сходить в «Белый лебедь», отметить это событие.
— Ты…ты… ты… — обернулась к нему Жустина.
Из её лица ушла вся радость, а губы предательски искривились и задрожали.
— Как насчёт, пожрать? — нагло ухмыльнувшись ей в лицо поинтересовался Эри.
— Мерзавец! — громко вскрикнула Жустина и залепила ему пощёчину.
Ну… почти залепила. Эри ловко отвернул голову и отскочил в сторону, так что ладонь Жустины пролетела мимо его щеки, дёрнув нетвёрдо стоящую не ногах девушку вперёд.
Она чуть не упала.
— Насчёт оплеух договора не было, — зло сощурив глаза, сказал Эри, — проиграли, так проиграли! Расплачивайтесь!
— Под…донокк, — сдерживая рыдания, трясущимися губами произнесла Жустина. Её глаза наполнились слезами. Повернувшись спиной к Эриадору, на подгибающихся ногах и закусив нижнюю губу, она направилась к двери. По её щекам потекли слезы. Всё так же молча, все расступились, и провожали её взглядами, пока она качающейся походкой шла по этому коридору. Дойдя до дверей, Жустина, зацепилась плечом за косяк и боком вывалилась из зала.
— Бом-бом-бом! — прозвонили колокол, извещая о конце перемены. Все стали расходится, стараясь не смотреть друг на друга. Похоже, всем было неловко.
— Пойдёшь со мной в «лебедя»? — неожиданно поинтересовался Эри, обращаясь ко мне.
— Нет, — медленно покачала я головой, — ты сейчас был просто омерзителен… Я не желаю с тобой никуда идти!
— Почему? — искренне удивился он.
— Нельзя смеяться над чувствами других людей! Если ты что-то можешь, что не умеют они, это совсем не повод унижать их. А ты унизил её! Она плакала! Это гадко!
— Мы поспорили, — холодно глядя на меня, сказал он, — это был её выбор.
— Ты затеял этот спор? Ты! Значит, ты мог предвидеть, чем он закончится! Можно было обойтись без унижения. Или ты хотел самоутвердиться? Потому что она лучшая ученица? Так?
— Самоутвердится? — хмыкнул Эри, — вот уж не задавался целью…
— Тогда зачем это все? Почему ты так обращаешься с девушками? Зачем ты делаешь им пакости? Может они тебе нравятся, а ты просто боишься себе в этом признаться?
— Чтооо? Нравятся? Мне?