Студенты по обмену 3. Староста - Чужая Академия
Шрифт:
—Да? А больше я ничего тебе не обещала?
– съязвила карательница, разгадав мой обман.
— Ещё ты обещала мне «поцелуй», если я буду всю дорогу молчать!
– выдал я и сестра подавилась утренним энергетиком. Лай бросила на неё взгляд, а видя, как Терра вытирает лицо и ошалело смотрит на меня, попутно смущённо принимает чистый платок от заботливого Марко, улыбнулась одним уголком губ. Снежка и Мара, к слову, тоже смотрели на меня с открытым ртом. А Густав и Марко одновременно подпёрли щёку кулаком и ждали решения их грозного Цербера. Прямо над столом взорвались эмоции гостей и моих друзей. Меня обволакивал их азарт, предвкушение, сомнение,
— Ладно. Показывай дорогу к аудитории через ваши оранжереи.
– дала она добро на мою аферу, чем прорвала плотину чужих эмоций. — Только учти - упадёт с их головы хоть волос, спрошу с тебя!
– уточнила Староста и ткнула пальчиком мне в грудь.
Я посмотрел на друзей и полыхнул глазами, на что ребята молча ответили мне тем же. Мы друг друга поняли.
— С удовольствием!
– я нагнулся к девушке, чтобы получить свой нечестный поцелуй, (хотя какая разница КАКИМ путём?!), но на губы легли её холодные пальчики.
— А вот поцелуй отменяется. По пути я могу стать любопытной и засыпать тебя вопросами. Хотя соглашусь, один поцелуй, как плата, чтобы ты заткнулся - звучит очень соблазнительно.
– выдала она таким тоном, что я чуть слюной не подавился.
— С радостью отвечу на все!
– отозвался ей и предложил свой локоть. Староста зацепилась за него и походкой от бедра, позволила вывести себя из общего зала.
Стоило мне увести её в оранжерею и убедиться, что мы одни, я накинул на нас глушилку и для комплекта ещё и отвод глаз вплёл в купол. Ну, чтобы наверняка нас никто не тревожил! И в следующее мгновение прижал Лай к стволу какой-то пальмы, среди массивных зелёных зарослей. Заглянул в зелёно-карие глаза и, почувствовав эмоциональный отклик, а, точнее, желание, напал на её губы. Страстно, нежно, требовательно и снова нежно.
Все двадцать минут до лекции я целовал свою злючку, прижимая спиной к стволу дерева, позволяя рукам танцевать на стройном девичьем теле и ощущая чужие, её ладошки, на себе.
И это были лучшие двадцать минут в тот день.
^Глава 10. Ментальная связь.
Первая лекция была посвящена ментальной связи и подробном рассказе, а точнее, пошаговой инструкции, как эту связь навесить на весь отряд. Ведь Айны, что раньше, что сейчас идут в разведку или защиту небольшими группами, а не имея обилия переговорных устройств, как в Сальярисе, - без труда объединяют ментальные линии и общаются друг с другом мысленно.
«Всё гениальное просто! Кому вообще нужны артефакты связи?!»
Сальярийцы же от новой информации были в шоке, что и транслировали в окружение. Ведь мы для них и так странные - общаемся ментально со своими Кхелами, так ещё и разрешаем другим Покорителям залезать в голову и видеть сокровенные мысли, желания, чувства.
«Сумасшедшие не иначе!»
Второй и последней парой была практика по этой самой ментальной связи, что мы непременно должны были установить с гостями. И поскольку сил она пожрёт очень много у новичков - пара была последней и сразу после неё был плотный обед и отдых до рассвета.
Куратор практики, леди Варис, разделила нас на две группы, посчитав, что гостям хватит и половины эмоций на первый раз.
Мы расселись вдоль длинного стола, чередуясь Айн - Сальяриец. И я вновь пожалел, что Орено
«Если к концу занятия она не оторвёт ему руку, это сделаю я!»
Леди Варис подробно стала объяснять гостям, что после произнесённого заклинания они должны открыть по одной самой яркой эмоции: Страх-гнев-боль-отчаянье-любовь-страсть.
«Интересноузнать - чего боится моя девочка? И что она любит!»
Айны дружно положили свои руки на стол, ладонями кверху и выжидательно посмотрели на Сальярийцев. Куратор же попутно объяснила, что все должны держаться за руки, пока не установится связь на всю группу.
И практика объединения началась.
Первые пять Айнов, сидевшие во главе стола, стали делиться самыми яркими эмоциями.
Сальярийцы вздрагивали на каждое вплетённое воспоминание в их сознание, Лай же сидела, не двигаясь, и смотрела в пустоту, слишком остро реагирую на чужую боль и страх, но из всех сил старалась не показывала это. Выдавали, как всегда, эмоции. Сдерживаемые, но проскакивающие, что никогда не укроется от сильного эмпата.
Мы же, пятикурсники, уже давно привыкли к объединению. Для нас это было легко. Чужие чувства уже не причиняли той боли, что мы испытывали когда-то, проходя это впервые. Хотя признаю - первые разы ментальной связи были ужасны! Ощущать чужие мысли, боль, отчаяние, видеть не своими глазами со стороны и прочувствовать всё эмоции на собственной шкуре... ДИКО. Ты попадаешь в водоворот и не можешь отличить свои мысли от других. Словно становишься частью роя, теряя своё Я. И нужно время, сноровка, характер, чтобы научиться выстраивать стену, смотреть на всё сквозь пальцы, вбрасывать мысли, не сболтнув лишнего. На это ушли долгие месяцы ежедневной тренировки. Теперь же чужие эмоции привычны, блёклы и не так остры для нашего сознания. Ведь всё со временем стирается и притупляется. Проходит обида, забывается боль.
Мы и вовсе с ребятами частенько объединяли силы на практиках, на групповых спаррингах, да и просто когда гуляли по оживлённому городу, чтобы не потерять сестру в толпе. Но то, что легко и привычно для нас, для наших гостей стало сущим адским испытанием.
Очередь дошла до Густава - первого из Сальярийцев, и он попытался открыть нам воспоминания. Чувства нового человека очень остро полоснули по мозгам. Перед глазами встала картина его страха.
Горел дом. Его дом. А внутри были родители и младший брат. В ту ночь его Стихия пробудилась из-за ссоры с роднёй, и он не удержал её в руках. Гнев кипел в нём на брошенные слова отца, а дальше. взрыв. Пожар и отчаяние.
Но на этом его воспоминание не оборвалось, показав нам исход той ночи.
Полыхающий дом так и стоял перед внутренним взором. На безоблачном небе сверкнула неестественно зелёная молния, ударившая прямо в дом, и огонь стал угасать. Его словно что-то всасывало в себя, а вскоре в пламени показалась высокая фигура карателя, что поглощал необузданную Стихию. Он делал это так же легко, играючи, как когда-то на полигоне сие проделала Лай, желая защитить дурней-адептов.
Дом погас, остался лишь запах гари в носу. Мужчина подошёл к неопытному сопляку и, посмотрев на дом, спросил: