Студенты (Семейная хроника - 3)
Шрифт:
– Еще что выдумал? - спокойно ответила Шурка, - никуда я не пойду.
Хотя это и очень польстило самолюбию Ларио, но тем не менее он категорично повторил свое требование. При этом он, как мог, объяснил ей, что у него репетиция, что такое репетиция и что необходимо что-нибудь знать, а он еще ничего не знает.
Хотя Шурка поверила только последнему, но, ввиду настойчивости Ларио, который при всей своей деликатности, сам наконец встав, начал одевать ее, она уступила и начала трогательно прощаться с ним.
Шурка сунула деньги в карман, подавив упрек, что с таким заработком не проживешь, спустила на лицо вуаль, потом опять подняла его, в последний раз поцеловала своего возлюбленного и повернулась уже к двери, собираясь отворить ее, как вдруг дверь сама отворилась, и Шурка замерла на месте. В дверях стояла унылая фигура Кати Тюремщицы.
В мгновение ока Шурка поняла теперь и что значила эта репетиция, поняла и всю подлость Петьки и вскипела негодованием к неблагодарному, для которого она, может быть, целые десять рублей променяла на жалкие пятьдесят пять копеек.
Ларио совершенно опешил от такой неожиданности и стоял, как пойманный вор. Шурка вскинула на него глаза, и новый прилив бешенства охватил ее. С криком "подлец" она схватила что-то попавшееся под руку и бросила это что-то о землю так, что оно разлетелось в куски. Затем, как бомба, она вылетела из комнаты, чуть не сбив с ног Тюремщицу.
Это, брошенное Неукротимой, было не что иное, как снаряд Ларио для голубей.
Ларио стоял над разбитым снарядом, с разбитой надеждой на обед, с тяжелой обузой в лице унылой Тюремщицы, и тем ярче схватывал его образ исчезнувшей живой Шурки Неукротимой.
XIII
Карташев и Шацкий, отправившись к Ларио в день первой встречи и продажи вещей татарину, застали его в странной семейной обстановке.
Ларио лежал на кровати, а Тюремщица сидела у его ног.
Увидев в дверях приятелей, Ларио быстро смущенно поднялся, а Тюремщица поспешила выйти из комнаты.
Шацкий только кивал головой, расставив свои длинные ноги.
– Кто это? - спросил Карташев.
– Говори... - печально предложил Шацкий.
– А правда - милая? - спросил смущенно Ларио.
– О! очень милая, - ответил, переменив быстро тон, Шацкий и забегал по комнате.
– Вы, пожалуйста, не подумайте того... что-нибудь, - вдруг смущенно заговорил Ларио, щурясь на своих гостей. - Как это ни странно... Го-го-го... Я выступаю в довольно комичной роли - в роли покровителя порядочной женщины... Го-го-го... Хотя она... того...
Ларио сделал жест, точно ловил в воздухе муху.
– Го-го-го, покровитель, го-го-го, порядочная женщина, го-го-го, того, - умеешь ты, наконец, говорить по-русски? - нетерпеливо спросил Шацкий.
– Понимаешь ты, - начал опять Ларио,
Ларио точно подавился.
– Ну, говори! - крикнул на него Шацкий.
– Ну, понимаешь ты, хоть я не миссионер, черт меня побери, го-го-го, но не сказать же мне ей: "Иди опять в проститутки", - что ли; я, конечно...
Ларио опять замялся.
– Ну, одним словом, ты разнюнился, - подсказал ему Шацкий, - ну, и что же?
– Я, положим, не разнюнился... и ты врешь, но я тоже...
Ларио говорил бы еще два часа, наверно, ни до чего не договорившись, если бы Шацкий не оборвал его:
– Одним словом, ты оскандалился?
– Ничуть не оскандалился...
– Я почти уверен, что ты даже нюни распустил...
– Ну, это ты, может, способен от юбки нюни распускать...
– Врешь, подлец, теперь я убежден даже в этом... Ну, все равно... Ты предложил ей помощь... отцовскую или братскую помощь... конечно, братскую...
Ларио бросило в жар.
– О мой друг, к чему же так выдавать себя, как какой-нибудь мальчишка... Пожалуйста, не перебивай...
– Ну, да о чем тут разговаривать, - перебил Карташев, - главное здесь то, что действительно надо помочь...
– Вовсе это не главное, главное - уличить вот этого мерзавца...
Шацкий указал на Ларио, который, вдруг успокоившись, щурился и произнес, стараясь придать голосу самый спокойный тон:
– Ну, ну, говори.
– Ты распустил нюни...
– Врешь.
– Ты обещал отцовскую или братскую помощь.
– Не братскую и не отцовскую.
– Врешь, подлец. Ты...
Шацкий впился в Ларио, который еще больше прищурился, как бы пряча свои глаза от его проницательности.
– Ты, - медленно, с расстановкой начал Шацкий, - придумал план помочь ей...
– Придумал.
– Она по специальности швейка...
– Не швейка, модистка, положим.
– Все равно... Ты решил...
Шацкий остановился и наслаждался производимым им впечатлением.
– Ну, ну? - переспросил Ларио, волнуясь.
– Купить ей швейную машину!! - И Шацкий, выпалив это, вскочил, забегал по комнате и, сделав совершенно идиотское лицо, заговорил какую-то чепуху.
Ларио, смущенный тем, что Шацкий угадал его планы, не спускал с него глаз.
– Ну, Миша, - заговорил он, - как хочешь, а ты с чертом свел уже знакомство. От тебя, знаешь, чертовщиной уже несет...
Шацкий рассмеялся, но продолжал нести свою ерунду.
– А знаешь, почему я колдун? - спросил вдруг Шацкий и ответил: - Потому что ты глуп.