Студенты
Шрифт:
— И ты что же, счастлив? — спросил Вадим.
Андрей повернулся к нему; лицо его осветилось розовым блеском пламени.
— Счастлив, — сказал он, кивнув. — Она приедет весной, письмо прислала. Ей теперь уже двадцать два. — Он стоял, прислонившись к стене, и улыбался, глядя на Вадима. — Ты удивляешься? Вот так получилось… Она работала штамповщицей в заготовительном цехе. А теперь кончает медицинский.
— Почему удивляюсь? Я рад за тебя, — сказал Вадим.
— И этого никто не знает. Даже Елка.
— Я рад за тебя, — повторил Вадим тише.
— А ты, Вадим… любишь кого-нибудь? — услышал он негромкий голос Андрея.
У него заслезились глаза, лицо горело. Он прикрыл дверцу и выпрямился.
— Было, Андрюша, — сказал он, усмехнувшись, — было, да сплыло!
— Как же так?
— Да так вот. Ведро холодной воды…
Он взглянул на недоумевающего Андрея и рассмеялся.
— Давно это было, Андрюша, — сказал он, потягиваясь и зевая без надобности. — И после первого ведра были еще другие, и еще холоднее. В общем-то я сам, наверное, был виноват. А теперь все ветром размело, весь этот сор… Пойдем-ка лучше в сад!
В саду они встретили Олю. Она возвращалась с круга, оживленная, улыбающаяся, размахивая сумкой с покупками. Узнав, что приехал один Вадим, Оля заметно огорчилась.
— Ну вот! — сказала она недовольно. — А я думала, что ваша знаменитая Лена Медовская приедет. Даже полы все вымыла.
— Вадим, кстати, и не заметил этого, — сказал Андрей.
— Конечно, вы ничего не замечаете! А Лена Медовская заметила бы, потому что она женщина. Держи! — Она протянула Андрею сумку. — Смотри, какую тяжесть тащила. Догадался бы встретить. Печку хоть растопил?
— Растопил, растопил, товарищ начальник!
Зайдя в дом, Оля позвала Вадима в столовую смотреть какие-то цветы. Цветов было много, они стояли в разнообразных горшках на подоконнике, на шкафу, на столе, а некоторые даже были подвешены на веревочках к потолку.
— Андрей вам, конечно, ничего не показал, да? А вы любите цветы? Мой брат такой сухарь, он к ним совершенно равнодушен. И еще гордится этим, — говорила она оживленно. — Это вот традесканция — видите, висячая? Вот циперус, он растет страшно быстро. А это восковое дерево, над которым мой брат издевается.
— Как издевается?
— Курит. А оно не выносит табака. Он не курил в этой комнате, не видели?
— Нет, мы и не заходили сюда.
— Елка! Что это ты купила? — крикнул Андрей из соседней комнаты. — Какое-то вино.
— Да, вино. Ну и что?
— Зачем это? — Андрей вошел, удивленно вертя в руках бутылку.
— Как зачем! —
— А деньги у тебя откуда?
— Стипендию получила. И вообще это мое дело — откуда, откуда! И тебя не касается. А если тебе не нравится, я его сама выпью! — Оля сердито вырвала у Андрея бутылку и поставила в шкаф. — Мы с Вадимом выпьем. И с папой.
Рассказав обо всех цветах, Оля подвела Вадима к небольшому горшку, стоявшему на отдельном столике. Из горшка торчал отросток величиной с полмизинца. По торжественному Олиному лицу Вадим понял, что это, очевидно, самый поразительный экземпляр коллекции.
— Угадайте, что это такое? — спросила она с явным удовольствием.
Вадим сказал, что с его ботаническими познаниями гадать об этом было бы бесцельно.
— А вы наклонитесь и понюхайте.
Вадим послушно наклонился и понюхал. Несмотря на все старания, он не почувствовал ничего, кроме запаха сырой земли.
— Ну? — нетерпеливо спросила Оля.
— Хорошо пахнет, — сказал Вадим осторожно. — Вроде какого-то цветка…
— Цветка? Это же лимон! Лимоном пахнет! — воскликнула Оля. — У вас, наверное, насморк. Через пятнадцать лет из этого черенка будет настоящее лимонное дерево!
— Вот тогда, Дима, и понюхаешь, — сказал Андрей. — К тому времени, я думаю, у тебя насморк пройдет. Между прочим, и у меня насморк, и у отца насморк…
Оля посмотрела на брата с сожалением и вздохнула.
— Ладно, Андрюша. Лимонов ты не получишь, это решено. Ну — давайте обедать?
После обеда отдохнули полчаса и решили идти на лыжах. Вадим вышел в сад. Андрей принес две пары лыж, и, пока Оля переодевалась в доме, они походили по саду. Лыжи были хорошие, обхоженные, с металлическими креплениями. Вадим круто поворачивался, прыгал и перекидывал лыжи, с удовольствием чувствуя, как прочно зажаты креплениями ботинки.
Оля выбежала в большой мужской шапке из пыжика, синих лыжных штанах и сером свитере. Она стояла, гибко согнувшись в поясе, и прикручивала крепления. И когда она разогнулась, Вадим вдруг заметил, как стройно, упруго обтянуто ее тело свитером.
— Ну, скоро? Елка! — с нетерпением покрикивал Андрей, разъезжая по дорожке перед домом.
— Я готова, — сказала она, надевая варежки.
Выехали на шоссе и сразу за углом дачи свернули на лесную просеку. Был тот спокойный и светлый зимний день, когда солнца нет и оно не нужно — так дурманяще-бело от снега. Некоторое время с правой стороны просеки тянулись заборы, за которыми видны были безлюдные дачи с заколоченными ставнями и пышным слоем снега на крышах. Дорожки к дачным воротам тоже были завалены снегом. Потом заборы окончились, и с правой стороны открылось далекое поле с одинокими буграми, похожими на покрытые снегом стога сена, и черным гребешком леса на горизонте. А с левой стороны вплотную к дороге подступил сосновый бор. Андрей и Оля, поспорив немного, решили свернуть в бор.