Стук колотушки
Шрифт:
Софья Платоновна помедлила, потом негромко произнесла:
– Ну что ж, приветствую вас в Москве. Если свободны, то приезжайте.
Жила она на Страстном бульваре, в занявшем половину квартала громадном многоквартирном доме.
Явился я минута в
Дверь после звонка открылась не сразу, медленно, словно с опаской, нехотя. Софья Платоновна не поздоровалась, лицо ее было строго и сумрачно. Мне показалось, она колеблется, не знает – впустить меня или нет. Несколько коротких мгновений мы так и стояли, почти неподвижно. Она негромко проговорила:
– Александр Михайлович арестован.
Я окончательно растерялся, потом нерешительно спросил:
– Можно войти?
Софья Платоновна снова внимательно, точно колеблясь, меня оглядела и наконец сказала:
– Прошу.
Я молча проследовал в первую комнату, дверь во вторую была приоткрыта, я понял, что там размещается спальня.
Рядом с окном стояла кушетка, в нее упирался овальный стол. В окне был виден вечерний Страстной, за ним тянулась необозримая и бесконечная улица Горького – так называлась тогда Тверская.
Присев на стул с кокетливой спинкой, чем-то напомнившей мне гитару, я неуклюже нарушил паузу. Задал не слишком умный вопрос:
– Вам не объяснили, в чем дело?
Она усмехнулась. Пожала плечами.
– Александр Михайлович, как вы знаете, из племени старых большевиков. Люди эти, как правило,
Добавила:
– В тридцать седьмом пронесло. Непостижимая удача. Целых двенадцать лет отсрочки.
И резко переменила тему.
– Давайте поговорим о вас. Итак, вы решились на важный шаг. Приехали штурмовать столицу?
Возможно, впервые мне удалось увидеть себя сторонним взглядом. И, может быть, впервые я понял, что зрелище это не из приятных. Я выгляжу молодым идиотом. И в малой степени не похож на удальца из галльских романов. Так же, как эта столь вожделенная многоэтажная пустыня ничем не схожа с волшебным городом, который нетерпеливо ждет свидания с юным авантюристом.
Софья Платоновна вздохнула.
– Итак вы решились на переезд.
Я виновато кивнул.
– Решился. В моем живописном портовом городе я исчерпал свои возможности. Мог разве только переводить произведения местных авторов.
Она сказала:
– Почетное дело, но вы, разумеется, не годитесь для просветительских трудов. Насколько я успела заметить – юноша пылкий и амбициозный. С чем вы пожаловали в Москву? Кроме сопутствующих надежд?
Я покраснел.
– С произведением. Я написал этим летом пьесу.
Она усмехнулась.
– Ну разумеется. Это едва ли не закодировано. Самый соблазнительный жанр. Зал переполнен, партер и ложи – в нетерпеливом ожидании.
И покачала головой.
Конец ознакомительного фрагмента.