Стукач

Вихлянцев Олег Эрнестович

– Мне известна эта пословица, – нахмурился Султанов.

Отец взял его под руку и повел в небольшую комнатку, где находились топчан для отдыха, стол и черно-белый телевизор. На столе всегда стояли чайник с горячим зеленым чаем, восточные сласти и несколько пиал. Старик разлил пышущий жаром напиток и протянул пиалу сыну.

Тот слегка поклонился, принял ее левой рукой, а правую прижал к груди в знак благодарности, как и требовал того мусульманский обычай.

– Послушай меня, – неторопливо начал отец. – Твой дед выращивал в Ферганской долине хлопок. Я всю жизнь

прожил в бедности. Вот уже шестьдесят пять лет, а все старшина. Ты молодой еще. Сорок лет! А уже полковник.

– При чем здесь возраст? – не понял Султанов.

– Правильно. Возраст ни при чем, – произнес отец, прихлебывая из пиалы чай маленькими глотками и облизывая выцветшие губы. – Клан, семья – вот что важно. Мы, весь род наш, в котором появился на свет и ты, Миркузий, не созданы для золотых погон и царских титулов. В Узбекистане, сам знаешь, есть узбеки черные, есть белые. Так вот, мы с тобой – черные. Такова воля Аллаха, и изменить ее человеку не дозволено.

– Что вы этим хотите сказать, отец?

– Только то, что тебя решили наказать за дерзость твою. Слух пошел, что метишь на место начальника управления. Начальнику и доложили. А тот – министру. Они же двоюродные братья, сынок! Как тебя угораздило?! – Раздражение послышалось в голосе Султана Мирзоева. – Как же ты мог так навредить себе?! Мало того, кто-то преподнес министру бумаги по прошлым твоим расследованиям. И там красным карандашом были подчеркнуты все твои ошибки, отписки и несостыковки.

– Да какие отписки? Какие несостыковки, отец?! – начал выходить из себя Султанов. – Я честно работаю!

– Честно… – Султан Мирзоев поставил пиалу на стол и вытер носовым платком взмокший лоб. – А завод «Таштекстильмаш»? Воровал директор. А посадил ты в прошлом году начальника цеха. Помнишь ту русскую женщину? Почему директора не посадил? Денег тебе дали, сынок. На овощеконсервном в Куйбышевском районе главного бухгалтера убили. Твоя группа розыск вела. Нашли убийцу? Нет. Потому что «Волга» новая на твоем дворе появилась ни с того ни с сего. В Янгиюле склад готовой продукции сожгли. Что ты в акте записал? «Нарушение техники пожарной безопасности».

– Все три дела согласованы! – жарким шепотом произнес Султанов и при этом многозначительно поднял указательный палец вверх. Туда, где должен располагаться кабинет министра.

– Не имеет значения, – сказал отец. – Ты взрослый уже и должен понимать, что все согласования негласны и весьма условны. Они действуют до тех пор, пока ты угоден высокому начальству. – Теперь уже старик изобразил жест указательным пальцем. – А ты… Ты полез не в свою телегу, сынок.

– Да никуда я не лез! – вспылил окончательно Миркузий Мирвалиевич.

– Не обманывай меня, – горестно произнес старик. – На тебя рассердились именно потому, что ты решил занять место начальника управления. Потому и вспомнили те три дела. Собственно, их и не забывали. Держали про запас для такого вот случая.

– Это подставка… – в глубокой задумчивости выговорил Султанов. – Но я не понимаю, кому и зачем это нужно. О должности начальника управления я и не помышлял. Клянусь Аллахом! – Миркузий Мирвалиевич

взглянул на часы. До времени, назначенного министром, оставалось четыре минуты. Следовало идти в приемную.

– Тебе пора, сынок, – сказал Мирзоев, словно напутствуя. – И я скажу тебе вот что. Мне да ли имя моего прадеда Султана, а тебе – такую же фамилию. Но вовсе не потому, что мы когда-то были причастны к светлому роду. У великого Султана Бухарского Эмира наши предки были лишь слугами. И нам суждено служить, и детям нашим, и детям детей наших. Помни об этом. Никакая власть и никакая политика не преломят древних родовых корней и предназначения каждого рода на грешной земле. Мы не властители, сынок. Мы – слуги. И войди сейчас к министру не как полковник, но как верный и преданный слуга. Повинись во всем – мой тебе совет. И пониже склони голову.

«Черта с два!» – яростно подумал про себя полковник Султанов. Он всю свою жизнь отдал тому, чтобы не склоняться, а повелевать. Пусть министр на недосягаемой высоте. Но почему он, начальник уголовного розыска, должен гнуть перед ним спину?! В чем он провинился лично перед министром и его семьей?! Чем помешал царственному роду?!

Впрочем, боевой пыл полковника заметно угасал по мере приближения его к приемной. А стоило пересечь порог и взглянуть на лощеного адъютанта, сидящего за столом перед широкими дубовыми дверьми, как в глазах его мелькнула привычная роду Султановых рабская покорность.

– Разрешите, товарищ майор? – робко и чуть слышно спросил он.

– Ким бу?! [85] – спросил высокомерно майор, хотя прекрасно знал, что Султанов занимает должность начальника городского уголовного розыска.

– Полковник Султанов! – представился визитер, еще более смутившись. – Мне назначено.

– Сейчас узнаю, – соблаговолил ответить адъютант, поднимаясь со своего места. – Бир минут. Утыр мархамат, урток полковник [86] . – «Пожалуйста» и «товарищ» хоть и слетели с языка блестящего майора, но прозвучали с явным пренебрежением. Или это Султанову только показалось?..

85

Здесь: кто такой?! (узб.)

86

Одну минуту. Присядьте, пожалуйста, товарищ полковник (узб.).

Он аккуратно присел на краешек стула и замер в ожидании. А майор исчез за дверью и не появлялся минут пять.

Вернувшись, майор встал у полураскрытой двери и пригласил холодно:

– Можете пройти.

На ватных ногах Султанов поднялся со стула и медленно подошел к порогу кабинета. Шагнуть вперед воли не хватало. Прав был отец. Рабские привычки неискоренимы. Кровь слуги преобладает.

– Проходите же! – «нажал» в самое ухо адъютант.

Не оставалось ничего другого, как только войти в кабинет. Дверь за его спиной мягко закрылась.