Ступень Четвертая. Часть первая
Шрифт:
— Сила и знания не всегда идут рука об руку. Если бы были знания, на которые намекают слухи, дом Мальцевых не был бы в таком состоянии. Я про сторону, пострадавшую от удара Вишневских. А вот Вишневские, напротив, что-то знали.
— Тем не менее погибли не Мальцевы, а Вишневские, причем после того, как последним пришла посылка от первых, — заметил теперь уже Александр.
— И это, то, что знают все. Заметьте, присылалась книга из запрещенных. Казалось бы, все должно происходить в тайне, но кого ни спросишь, все говорят, что Мальцевы уничтожили Вишневских посредством своей посылки. И я бы решил,
— А ведь точно, — согласился Александр. — Ни одного доказательства причастности Мальцевых найти не удалось, я это тоже знаю.
— Может, они просто очень хорошо прячут все следы, Ваше Императорское Высочество? — предположил Постников. — Новиков очень хорошо знает свою работу.
— Не так уж хорошо, если мне удалось его в свое время провести, — не удержался я. — Вообще, крайне неприятный тип.
— Какой глава клана, такой и начальник безопасности, — усмехнулся император. — Но к чему нам эти рассуждения про Мальцевых и Вишневских?
— К тому, Ваше Императорское Величество, что Вишневские точно были как-то связаны с Накрехом, а вот Мальцевы — только удобная ширма. Сам Игнат Мефодьевич слухам о собственной непобедимости только рад, поскольку иной раз это позволяет ему решить свои проблемы малыми силами.
— Как я понимаю, ты размышляешь, как нам искать Накреха? Да, Дамиан выдал заклинание, но оно маленького радиуса и вообще может не сработать.
— Радиус-то мы увеличим, Ваше Императорское Величество, и над точностью поработаем, если удастся выяснить, в ком был Накрех до нынешнего тела. Поскольку с Даниилом Егоровичем мы пришли к выводу, что это не Соколов, то это кто-то, погибший в тот же день в доме Мальцевых. Пока установлен только один официант. Нам кажется сомнительным, чтобы второе тело Накреха было без магии, но проверить все же мы проверим. А у вас куда больше возможностей выяснить что же случилось в тот день в доме Мальцевых.
— Нам удалось достать записи, — ответил Александр. — После нашего разговора начну просматривать.
— Сами, Ваше Императорское Высочество? — удивился Постников.
— Разумеется, — подтвердил он. — Если действовать в полной секретности, то только самим.
— А почему вы хотя бы Ефремова не хотите привлечь, Ваше Императорское Высочество? — удивился Постников. — Неспециалист может не заметить чего-то важного.
Тумановы переглянулись, и император сказал:
— Мы выдадим вам записи, но при условии, что их никто, кроме вас, видеть не будет. Мы с Александром решили, что, чем больше человек будет задействовано, тем выше вероятность утечки. В нашем случае она может быть фатальной.
— То есть по факту все их просматривать мне, Ваше Императорское Величество, — вздохнул Постников.
— Не переживайте, там всего три двухчасовых записи. Но если что-то вытянем, наша задача уже многократно облегчится, не так ли, Ярослав?
— Если Накрех после этого не поменял тело, то да, — признал я. — Заклинание, настроенное на изменившуюся ауру, должно сработать. Тогда на вас еще и связи Вишневских. Такой запрос не должен вызвать подозрений. В поместье этого
— Связи Вишневских?
— Нужно посмотреть пересечения этого списка со списком тех, кто был на мальцевском приеме, — пояснил я.
Собственно, на этом обсуждение и закончилось, поскольку больше пока обсуждать было нечего, и мы вскоре распрощались, чему я был рад, потому что после обсуждения ученичества между нами возникла некая отчужденность. Не считали меня Тумановы достойным того, чтобы с ними породниться. Ну что ж, как говорится, поживем — увидим.
До проходной нас опять проводил секретарь. Наверное, Тумановы опасались, что из дворца мы не выйдем, так и останемся за ними приглядывать. Так что императорский секретарь лично сопроводил нас до проходной, пожелал хорошо провести остаток дня и удалился, только когда мы вышли. В машине я сразу сказал:
— Дань, спасибо за идею.
— За какую? — уточнил тот.
— Со Светланой. Я бы в жизнь не догадался запросить ее.
— Э? Когда я тебе подавал такую идею? — удивился Постников.
— Как это? А кто раскашлялся? Ты же не будешь утверждать, что тебе крошка в горло попала? Я сразу понял, что это был намек.
— Намек-то намек, — хмыкнул Постников, — но не тот, о котором ты подумал.В случае Тумановых считается неприличным заговаривать об оплате. Я хотел тебе напомнить про это.
— Нельзя напомнить про то, что человек не знает, — философски сказал я, представив, как на самом деле были шокированы Тумановы моей наглостью. — Но знаешь, я ничуть не жалею о своих словах. Во-первых, император и без того использует меня как бесплатного телохранителя дочери. Маскируется это тем, что мы в одной пятерке, но целью было именно моя защита Светланы. Во-вторых, для императорской семьи вариант бесплатного ученичества очень удобен, для нас — нет. Обучение магии — дело дорогое. Даже в «Крыльях Феникса» за это берут три миллиона в год, а ведь они не в состоянии дать и сотой части того, что даю я. Или в этой школе обучение для императорской семьи бесплатно?
— Насколько я знаю, нет.
— А на мне Тумановы внезапно решили сэкономить.
— Иногда хорошие отношения с правящей семьей стоит тех денег, которые ты мог бы получить, — намекнул Постников.
Ответить я не успел, потому что у Постникова зазвонил телефон. Он коротко поговорил, потом повернулся ко мне и сказал:
— Адрес официанта выяснили. Съездим?
— Съездим, но не прямо.
— Разумеется. Там рядом «Липовый цвет», а время ужина как раз. Оставим фантомы и…
— Я оставлю фантом, а ты будешь создавать иллюзию беседы, — предложил я. — Не стоит полагаться на одни фантомы в столь людном месте. Какая инфа о нем есть?
— Устинов Антон Алексеевич, умер в возрасте сорока трех лет, оставив безутешную вдову и дочь.
— Как-то это не вяжется с образом ненормального мага, — удивился я. — Не пустышку тянем?
— Пустышка, не пустышка, проверить надо.
— Надо, — уже не столь азартно согласился я.
Одно дело, когда выходишь на цель, и совсем другое — когда отрабатываешь что-то для порядка.
— Может, лучше мне сходить? — предложил Постников, заметив, что мне не хочется терять время на отработку заведомо проигрышного варианта.