Ступени в вечность
Шрифт:
— Не больно, — небрежно бросил Ведатель. — Страшно. Малые обломки былого страха — это все, что осталось от Саиса. Все, что до сих пор питает Бессмертных.
— Страшно? — она не понимала. — Кого тебе бояться?
— Страшно не успеть.
— Чего не успеть?
— Закончить трансформацию.
— Какую?
Он только ухмыльнулся.
— Твоё любопытство не имеет предела. А моя добрая воля — имеет.
Сегодня он явил подозрительно много доброй воли.
— Ты сама пришла, Маритха.
— Неправда!
Её
— Хорошо, если желаешь, скажем так: мы оба пришли друг к другу. Ведь у нас несделанное дело. Несведённые счёты. Лишний узел на Нити.
На этот раз Маритха не рискнула противоречить. Хорошо, пускай оба.
— Я не могу открыть твою дверь.
— Великий Раванга не велел? — коротко рассмеялся он.
— Не велел, — согласилась Маритха. — Да и сама я в ваши дела встревать не хочу. Пускай между вами будут. Раз говоришь, что сама пришла, то ладно… верю тебе, но не по доброй это воле! Жалко их, — прошептала она, глядя на несчастные фигурки. — Только слышишь… — девушка принялась упрашивать, — не встревай ты в мои дела! А я в твои не буду. Нечем нам больше считаться. Все твои обещания заманчивые — все мелочь, песок в пустыне, рядом с твоими делами. Не будет между нами никакого договора. Никогда! Великий говорил, заставить меня ты все равно не можешь! Правда это? — неожиданно для себя выпалила она.
Он кивнул.
— Правда. Скажу больше: если не захочешьмне помочь, от сердца не захочешь — все равно ничего не выйдет.
Маритха опешила. И на что же он тогда надеется? По доброй воле помогать её не затащишь, а уж от сердца…
— Это потому, что ты не знаешь ни сердца своего, ни Нити, Маритха. — Почему его слова отдались такой болью? — На то и рассчитываю. А Нить у тебя необычная, очень необычная. Очень сильная у тебя Нить. Повезло Раванге. Но это ненадолго.
Она удивилась. С чего это повезло, если с ней одни неудачи случаются?
— А ты думаешь, Раванга свою силу лишь отдаёт безмерно во все стороны? Что ему тогда останется? Бессмертные свой свет берегут, не оделяют им бесконечно.
Если бы Маритха чувствовала своё тело, то волосы у неё, несомненно, встали бы дыбом. Или в пот бы бросило.
— А он…
— Он — тебе, ты — ему. Кто он такой, чтобы нарушать законы Бессмертных? А Нить у тебя поудивительнее многих будет. Мне можешь верить, я знаю в этом толк, — так поглядел, что Маритху передёрнуло. — Очень быстро меняется. И с каждым днём набирает силу.
— Ничего себе сильная, — пробормотала она, чтобы хоть как-то привести свои чувства в порядок. — Я твою видала…
Аркаис опять рассмеялся.
— Над моею очень много трудов содеяно.
— Что весёлого-то?.. — Её вдруг разом повело вперёд. — А ты бы отпустил их, а? Хоть парочку, хоть одного! Волю бы свою явил, добрую. Показал бы…
— А зачем?
— Просто… Если хоть чуточку доброты…
— Сын Тархи
— Я не для того их собирал, тратя свои силы, женщина, — повеяло холодом от его слов. — А доброта не для этого мира. Все та же лазейка, куда утекает свет твоей Нити. Только слабая, тщедушная. Вот если бы кто-нибудь обменял у меня «хоть парочку»… — Он ухмылялся, глядя на Маритху. — На что-нибудь стоящее, ценное для меня. Явил бы своюдоброту. Но что-то до сих пор охотников не находится.
Вот теперь она почувствовала своё сердце, как оно забилось, захлебнулось жалостью. У неё ведь нет ничего…
— Вот эта, например, — Ведатель указывал на ту самую танцовщицу, что понравилась Маритхе. — Или вот. Я готов отдать любую. В обмен. Раванге же я предлагал всех вместе. И не только тех, что прячу в Табале. Всех. Их много, много больше, Маритха. Но…
Лицо его начало стираться, и фигурки ушли в дымку, но голос звучал отчётливо.
— И что, что он сказал? — торопила она, опасаясь, что все исчезнет.
— Сказал, что торговаться с Сыном Тархи опасно, что это не соответствует его теперешним намерениям. И более того, это невыгодный торг.
— Ты правду говоришь?
— Чистую! — услышала невозмутимый голос. — А попросил я не так уж много. Не хватит, чтобы покрыть ущерб.
— А что ты попросил, Сын Тархи? Скажи, что для тебя…
— Чтобы не болтался на дороге. Чтобы без помех дал заключить последний договор. С девушкой по имени Маритха. Дверь в обмен на все Нити, собранные Аркаисом. Я даже не ставил других условий. Откроешь ли ты Дверь… сможешь ли… найдём ли мы её… Не мешать, не стоять у меня на пути — таково было единственное условие.
Голос немного ослаб. Комната же, фигура хозяина и вся утварь вообще пропали из виду. Да и Маритха сама исчезла. Остались только слова. И Нити.
И что Великий, он не согласился? Из-за неё? Её пожалел, пожертвовал столькими долями!
— Не обольщайся, женщина. Ты всего лишь Ключ, — слабо донеслось из темноты. — Раванга вбил себе в голову, что этот ключик может изменить целый мир, — услышала она смех. — И ради этого самого мира он отказался от дара Аркаиса, равного которому в мире ещё не было… Смешно, не правда ли, Мари… — утонули его слова в многоголосом гуле пространства.
Но Маритха больше не слышала своей Нити, её лишило этого счастья проклятое тело, которое рвалось к ней всеми чувствами. Как же она забыла его в такой короткий срок! Будто вечность прошла. Неуклюжее, чужое, больное, ущербное, она никогда не знала его таким. А боль, какая боль!
Маритху трясло и корчило. Холод кривыми дорогами выходил из всех уголочков её глупого тела, а между тем ни руки ничего не чувствовали, ни глаза не видели, ни уши не слышали. Так, слабый шум. Но то внутри шумит, наверное.