Ступени

Ливадный Андрей Львович

Интересно, что это такое? – Подумалось ей, и тут же, раздался резкий, ноющий звук, странный механизм мгновенно активировался, будто отреагировав на мысль: «бутон» начал вращаться, затем подался вниз, обнажая тусклые жгуты сервоприводов, оплетающих центральную опору, одновременно лепестки начали раскрываться, внутри появился еще один стержень, удерживающий шар, от которого исходило постепенно разгорающееся желтоватое сияние.

Лана пошатнулась.

Металлические лепестки вращались все быстрее, одновременно продолжая движение

вниз, на удлиняющейся опоре, пока их внешняя поверхность не поймала свет от верхнего яруса окон и…

Все закружилось перед глазами, сотни световых зайчиков неслись по стенам, сливаясь сначала в росчерки, затем в полосы, на это было больно смотреть, словно по внутреннему периметру зала вдруг началось накопление энергии…

Нет, господи, только не сейчас… Я не выдержу… – Паническая мысль, промелькнувшая в сознании Ланы, подействовала, как выключатель процесса, – механизм резко замедлил вращение и начал складываться в прежнее положение, но она уже едва осознавала происходящее: внезапное, резкое изменение окружающих ее энергий вызвало сначала короткий прилив сил, а затем непомерную, граничащую с обмороком слабость.

…

Лана открыла глаза.

Все тело ломило, мышцы опять напряжены, едва ли не до судорожного сокращения.

Несколько минут понадобилось ей, чтобы хотя бы немного придти в себя расслабиться, почувствовать, что воздух снова проникает в легкие…

Почему-то хотелось плакать.

Я не смогу… Не справлюсь…

Гнать прочь эти мысли.

Она встала. Кружилась голова. За окнами бушевала непогода, косой дождь хлестал по стеклам, протяжно, заунывно выл ветер, изредка громыхая плохо закрепленным листом жести на крыше.

Лана прошла в ванную комнату, умылась, взглянула на себя в зеркало.

Регулярные посещения "тоннеля" давали знать о себе, брали беспощадную мзду: лицо похудело, осунулось, под глазами обозначились припухлости.

Нужно хотя бы раз нормально, по-человечески выспаться, – промелькнула мысль.

Беда в том, что теперь Лана уже не знала, как это сделать.

Три часа ночи.

Снова кофе, и тетрадь, исписанная уже до середины. Нужно зафиксировать события, пока они свежи в памяти.

Твердо Лана знала лишь одно, – этот путь теперь придется пройти до конца. Жить, как раньше, она уже не сможет…

* * *

Трудно, неимоверно трудно одной.

Лана очень хотела бы поделиться происходящим с мужем, но каждый раз останавливала себя.

Что я скажу Андрею? Как объясню необъяснимое?

Конечно, он не фыркнет, не отмахнется, не скажет: "ты спятила" и точка. Но Лана все равно боялась, что одно неправильно сформулированное слово, мысль, описание, уведет на ложный путь, в тупик бессмысленных споров и разочарований, да и попытка разобраться с необычными явлениями, используя традиционное, сугубо материалистическое мировоззрение (Андрей мыслил именно так) может нечаянно надломить ее хрупкую, едва дающую первые ростки веру

в то, что все происходящее, в принципе, может иметь логическое объяснение.

Мало, все еще катастрофически мало информации.

Нет, как бы не хотелось ей получить поддержку, поделиться с Андреем информацией о происходящем, она так и не решилась на подобный шаг.

Не сейчас. Позже. Когда я смогу прояснить хоть что-то…

Напряжение. Крайнее, запредельное напряжение сил изматывало ее. Днем нужно было возвращаться в неизбежную данность будней, не показывать как тебе тяжело, не давать повода для вопросов, на которые пока не готова дать ответ, а ночью…

Ночью ее ждал "тоннель".

Теперь энергетические существа встречали ее, и занимали неизменную позицию, чуть сзади и выше плеч, следуя по пятам, неотступно, как тени.

Лану поначалу настораживало такое поведение, но потом она свыклась, что-то подсказывало: они не конвой, не соглядатаи, а верные, молчаливые стражи, готовые в любой момент исполнить свое предназначение, – оградить ее от любого вида посягательств, даже если при этом кому из них придется пожертвовать собой.

Уверенность шла из непознанных глубин подсознания, она являлась скорее чувством, нежели обоснованной мыслью.

Пока что приходилось мириться с подобной трактовкой, многое принимать, как данность, в надежде, что вскоре всем явлениям найдется свое объяснение.

Время от времени Лана вспоминала о Милинде.

Где сейчас Цепь Знаний?

Болезненный и безответный вопрос. Именно болезненный, потому что мысли об утраченной сущности причиняли душевную боль, истоков которой Лана пока не могла осознать.

* * *

В очередной раз появившись в "тоннеле", Лана вновь добралась до куполообразного здания, но не стала входить внутрь, а обошла его по периметру.

Сзади, за постройкой она увидела еще одну высеченную в камне лестницу, которая на этот раз уводила не вверх, а вниз, в недра скального массива.

Ступени обнаруженного спуска были высечены непосредственно в скале, они вели вдоль узкой, изламывающейся под острыми углами расселине, теряясь в плотном мраке.

"Одуванчики", неотступно следовавшие за Ланой, давали, кроме всего прочего, дополнительный источник освещения, и теперь она, не напрягаясь, могла видеть, куда ставит ногу…

Спуск продолжался недолго, – за третьим поворотом лестница оканчивалась обширной площадкой.

Неужели тупик?

Лана пошла вдоль периметра похожего на колодец пространства, осматривая стены, пока не обнаружила мощную, отполированную гранитную плиту, перекрывавшую вход в какое-то помещение, либо очередной тоннель.

Ни ручки, ни замков, ни каких-либо управляющих элементов.

Лана подошла вплотную к плите и стала осторожно водить пальцами по ее поверхности. На мгновенье возникло странное чувство, будто она уже когда-то была здесь…

Внезапный, протяжный скрежет, похожий на грохот обвала, заставил ее вздрогнуть, инстинктивно подавшись назад.