Ступеньки в темноту
Шрифт:
Глупости, одёрнул я себя, мало ли что может показаться! Похоже, что я просто очень сильно устал, и нервы расшалились сверх меры. Вот приду домой, выпью чаю и полегчает.
Успокоив себя этими мыслями, я так и пошел.
То, что что-то не так, я почувствовал почти сразу. Именно почувствовал, а не понял. Так ощущают нотки гари сквозь сон.
Только потом я понял, что не горит ни одного фонаря, и точно так же слепы и пусты глазницы окон. Щурясь, хмурясь и приглядываясь, я пытался понять, что не так. Почему, вдруг, стало ещё холоднее?
И почему, едрить-колотить, я не слышу шума, доносящегося от дороги, которая гудела за моей спиной всего лишь в паре-другой сотен шагов позади от меня?
Сердце бешено застучало в груди. По спине пополз противный холодок, словно червь, поднимающийся по позвоночному столбу, прямо к пульсирующему тревогой мозгу.
Я заозирался по сторонам. Вокруг меня густели холодные, продуваемые ледяным ветром, сумерки. Я понял, что что-то идет не так, но я никак не мог понять, что же именно. К горлу подкатывала паника. Дыхание стало частым, прерывистым.
Я сжал пакеты в руках и решительнее и быстрее зашагал по направлению к дому.
«Это бред!» – утешал я себя – «Я просто устал. Не спал две ночи подряд, вот теперь и мерещится всякая дичь! Такое со мной часто бывает! Благо, завтра выходной, лягу пораньше, а встану попозже».
Вроде, все убедительно. Но какой-то тоненький, противный голос, убеждал меня в обратном. Нет, это не бред. Все реально. Все на самом деле. Каким-то образом я провалился в сумеречный, параллельный мир, угрюмый, негостеприимный. Враждебный, полный холодной злобы, ненависти, полегоньку стискивающий свои костлявые пальцы на моем горле. Я чувствовал здесь нечто враждебное, затаившееся. Наверное, так животное ощущает подкрадывающегося к нему хищника, и, нет-нет, да напряженно вглядывается в странно шевельнувшиеся заросли, в сумрак леса. Я чувствовал, будто за мной наблюдают. Кто-то, кто прячется во мраке в провалах окон, в разверстых зевах подъездов. Эта тьма, этот мрак пугал меня. Пугал до нервной дрожи, до паники, мечущейся внутри моей черепной коробке как курица с наполовину отрубленной головой.
Я шел. Торопливо, стараясь не смотреть по сторонам. Один раз, когда я-таки не выдержал, и поддался болезненному любопытству и взглянул на один из домов, то увидел, как в проеме окна мелькнула тощая белесая фигура. Я еле сдержался, чтобы не заорать и перешел на легкий бег.
Я начал бормотать слова молитв, какие помнил. Хотелось плакать от ужаса и отчаяния, но слез не было. Горло перехватило. То и дело поскальзываясь на льду, покрывающем извилистую дорожку, я спешил изо всех сил. Почему-то мне казалось, что в безопасности я буду только дома. А где-то в глубине души, какой-то ледяной насмешливый голос, безжалостно твердил, что больше я нигде не буду чувствовать себя спокойно. Это ловушка. Я в неё попался. И теперь она задушит меня ледяными, склизкими кольцами кошмара.
Ветер сметал снежную пыль со льда. В неровных буграх, похожих на волны мертвой реки, угадывались призрачные, искаженные мукой лица. Они походили на маски, с черными провалами на месте глаз. Они появлялись и исчезали. Раскрывали в немом отчаянном крике беззубые рты, и вновь таяли в темных глубинах льда. Откуда-то я знал… Ощущал, чувствовал, что это души тех, кого пожрал здешний мрак. И мне уготована точно такая же судьба.
Я
Или мне показалось, или я услышал за спиной шаги. Спину обжег чей-то взгляд. Шаги были скорые, но… Какие-то неправильные. Хромые, скачущие. Будто кто-то подволакивал ногу, разбитую тяжелым увечьем. Сквозь вой ветра я услышал приглушенный хрип – это было тяжелое дыхание.
Меня преследовали!
Я припустил еще быстрее. Странно, ведь, где-то на краю сознания, еще пульсировала мысль о том, что все это нереально, что, я, наверное, сплю, и мне снится тяжелый, бредовый сон, навеянный общей усталостью. Но я никак не просыпался.
Впереди, в мутной, холодной мгле замаячила моя девятиэтажка. Сердце забилось еще чаще. Надежда и отчаяние сцепились, будто два голодных волка над только что убитым лосем.
И тут, я увидел их…
Безумное порождение ночных кошмаров. Твари, созданные извращенным разумом владык этого мира. Безраздельных хозяев здешних ледяных теней.
Они «резвились» у самого моего подъезда. Кажется, рвали плоть какого-то монстра, отдаленно напоминающего человека…
У своего дома я увидел трех огромных существ, похожих на кошек без шерсти. Их черные тела напоминали текучие, ожившие тени с тонкими конечностями и веточками хвостов. Их головы напоминали сморщенные головы младенцев с широкими пастями, полными острых зубов и клыков. Они выгибали спины, бешено шипели. Обменивались друг с другом быстрыми ударами конечностей. Иногда, вгрызались друг в друга и катались чудовищными комьями тьмы, вырывая друг из друга клочья. То… Тот, кого они жрали… Еще подергивался в агонии. Они нарочно рвали его живьём, наслаждаясь страданиями и болью своей жертвы.
Я или вздохнул, или всхлипнул и захныкал, против своей воли, меня затрясло. Демоны, эти порождения ужаса, как по команде вскинули уродливые головы, сверкнув углями глаз, и повернулись ко мне.
Некоторое время они просто смотрели на меня, а я стоял, прикованный к мерзлой земле ледяной ненавистью и голодом в их взглядах. Красные пылающие глаза прожигали меня насквозь. Их взгляды пришпилили меня к месту как иголки мотылька. Только спустя мучительные мгновения, я начал медленно пятиться. А твари, не сводя с меня хищных глаз, медленно и так грациозно, как умеют только кошки, начали обходить меня с двух сторон. Все это происходило в чудовищной, давящей на уши, тишине. Кошкоподобные твари, припадая к земле, подползли ко мне спереди и с боков. Они знали, что мне некуда деваться. Но они хотели растянуть удовольствие, поиграть со мной.
Когда я немного оправился от шока и ужаса, я бросил пакеты в морды тем, кто ближе всего подкрался ко мне. Одна из «кошек» перехватила пакет своей уродливой пастью, затрясла как трясут пойманную в челюсти крысу. Тут же к ней подскочила еще одна тварь, вцепилась в пакет. Полиэтилен лопнул, и на землю посыпались продукты. Которые тут же начали гнить.
Еще три товарки подскочили к сражающимся «кошкам», и попытались вырвать у из их пастей добычу. Второй пакет в полете разорвал удар лапы оставшейся «кошки».