Стужа
Шрифт:
Тою же ночью они отправились в путь, прошли меж островами прямиком в Ирландское море, погода была хорошая, с берега задувал слабый ветер, правда, то и дело принимался дождь, ненадолго переставал
Причалив к берегу, Тейтр пошел в монастырь, где как раз закончилась утренняя месса, вывел аббата за собою на росистый луг и воззрился на него воспаленными, красными глазами.
— Откуда ты, брат? — опасливо спросил аббат, глядя на здоровяка, который крепко стиснул мощные челюсти и скрипнул зубами, сжимая кулаки.
Призвали монаха, разумевшего по-исландски, Тейтр объяснил, в чем дело, и отвел их к кораблю, где Олав и Гест по-прежнему спали на корме.
— Мои сыновья, — сказал Тейтр и, разжав кулаки, обеими руками указал на них, будто на дивное диво.
— О ком из них ты рассказывал? — спросил монах.
— О нем, —
— Вы можете о нем позаботиться? Он сущее дитя, но вообще-то святой и никогда не причинит вам зла.
Аббат и монахи вопросительно переглянулись, аббат кивнул.
Тейтр поблагодарил и хотел отдать им последние золотые монеты, но они отказались. Тогда он перенес на берег Гестовы пожитки, кроме оружия, положил с ним рядом, сунул книгу ему под мышку, потом столкнул корабль на воду и поставил парус.
Он обогнул мыс и пошел левым галсом, а потому не видел, как аббат выпрямился возле Гестова ложа и что-то крикнул, да и слов его не слышал, слышал только ветер и море. Правил Тейтр на юг, к острову Мэн. А оттуда взял курс на Ланкастер, там он продаст корабль, купит себе и сыну коней, и они поскачут назад, в Йорвик, единственное место, где Гест наверняка найдет его, если когда-нибудь передумает и ему потребуется помощь, чтобы добраться до Исландии, а может, до Норвегии, коли не сумеет он устроиться под деревом на Ионе.