Стюарт Литл (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Ты прав, — согласилась миссис Литл. — Пожалуй, время подумать, что делать со стихотворением:
В новогоднюю ночь тихо так — даже слишком. Не услышишь ни звука, и шуршит только мышка.Мне кажется, Стюарта покоробит пренебрежительный тон, которым там говорится про мышь.
— Правильно, — подтвердил мистер Литл. — Но что делать со второй строкой? Ведь нужно чем-то ее заменить. Мы не можем просто выбросить ее:
В новогоднюю ночь тихо так — даже слишком…Надо
— Или «зайчишка», — добавил мистер Литл.
— Я советую «воришка», — сказал Джордж. Он все время внимательно прислушивался к разговору с другого конца комнаты.
Подумав, они решили, что самая подходящая рифма — «клопишка», и перед Рождеством миссис Литл старательно стерла в книге слово «мышка» и вписала вместо него «клопишка». Стюарт всегда потом думал, что стихотворение звучит так:
В новогоднюю ночь тихо так — даже слишком. Не услышишь ни звука, шуршит лишь клопишка.Больше всего мистера Литла беспокоила мышиная норка в кладовке. Норку прогрызли какие-то мыши еще до того, как Литлы переехали в этот дом, но до сих пор никто так и не собрался ее заделать. Мистер Литл не был уверен, что понимает до конца, какие чувства испытывает Стюарт при виде мышиной норы. Не знал он также, куда она ведет, и ему было не по себе при мысли о том, что в один прекрасный день Стюарту захочется в нее нырнуть.
— Он все же очень похож на мышь, — говорил мистер Литл жене. — А я еще не видел мыши, которой бы не захотелось юркнуть в норку.
Глава III. Утренний туалет
Стюарт был ранней пташкой: он почти неизменно поднимался первым. Ему нравилось вставать, когда в доме никто еще не шевелился. Он любил тихие комнаты с книжными полками вдоль стен, бледный свет в окнах и особый свежий запах наступающего дня. Зимой он затемно выбирался из своей кроватки, сделанной из коробки для сигарет, и в ночной пижаме, дрожа от холода, делал зарядку. Каждое утро он десять раз доставал руками до пола, чтобы сохранять спортивную форму. Его брат Джордж объяснил ему, что это упражнение укрепляет брюшной пресс.
Закончив гимнастику, Стюарт надевал красивый шерстяной халат, опоясывался шнуром и шел в ванную. Тихонько пройдя мимо комнаты родителей, мимо чулана, где хранился пылесос, и мимо комнаты Джорджа, он выходил на лестничную площадку и так добирался до ванной.
В ванной комнате, конечно, тоже было темно, но отец предусмотрительно привязал к висячему выключателю длинный шнур. Он доставал до самого пола. Ухватив шнур повыше, Стюарт дергал его изо всех сил и включал свет. Он болтался на шнуре в длинном до пят халате — ну точь-в-точь маленький старый монах, который раскачивает веревку от колокола.
Чтобы добраться до умывальника, Стюарту приходилось взбираться по веревочной лестнице, которую приспособил для него отец. Джордж обещал сделать ему маленький умывальник на расстоянии двух с половиной сантиметров
Глава IV. Гимнастика
Однажды ясным майским утром, когда Стюарту было три года, он, как всегда, поднялся рано, умылся, оделся, взял шляпу, трость и спустился в гостиную посмотреть, что там происходит.
В гостиной был только Снежок, большой кот миссис Литл. Снежок тоже рано вставал. В то утро он лежал на ковре посреди комнаты и вспоминал свое кошачье детство.
— Доброе утро, — сказал Стюарт.
— Привет, — процедил Снежок. — Ранехонько же ты встаешь.
Стюарт поглядел на часы:
— Да, сейчас еще только пять минут седьмого. Но я выспался, так что решил спуститься сделать гимнастику.
— Мне казалось, ты уже делал зарядку в ванной. Такой дикий стук поднял, всех нас перебудил — ему, видите ли, надо было открыть кран, чтобы почистить зубки. Да твои зубы и чистить нечего. Видел когда-нибудь настоящие зубы? Смотри!
Снежок раскрыл рот, обнажив два ряда великолепных белых зубов, острых как иглы.
— Хороши, — сказал Стюарт. — Но и у меня зубы тоже недурны, только маленькие. А уж позаниматься гимнастикой я никогда не упускаю случая. Спорим, брюшные мышцы у меня тверже твоих.
— Спорим, что нет.
— А вот спорим, что да. Они как железные.
— Спорим, что нет.
Стюарт обвел глазами комнату, ища способ продемонстрировать Снежку мышцы живота. Взгляд его упал на оконную штору. На ней, словно гимнастическая трапеция, висело кольцо на веревке. Стюарта сразу же осенило. Взобравшись на подоконник, он снял шляпу и положил трость.
— Тебе так не сделать! — крикнул он коту. Разбежавшись, он, как акробат в цирке, подпрыгнул, ухватился за кольцо и хотел подтянуться. Но тут случилось непредвиденное. Резкий прыжок привел в движение штору, она с громким треском свернулась и подскочила до самого карниза, увлекая мышонка. Он оказался закатанным внутрь так крепко, что не мог шелохнуться.
— Святая скумбрия! — воскликнул Снежок. Он удивился не меньше самого Стюарта. — Может, это отучит его хвастаться своими мышцами.
— Помогите! Выпустите меня! — кричал Стюарт.
Он был весь в ушибах и так напуган, что едва дышал. Но голосок у него был слабый, и никто его не услышал.
Снежок довольно ухмыльнулся. Он не любил Стюарта, и его мало беспокоило, что Стюарт задыхался внутри шторы, плакал от боли и не мог выбраться наружу. Вместо того чтобы побежать наверх и сказать мистеру и миссис Литл о том, что произошло, он повел себя самым странным образом. Воровски оглянувшись, он мягко прыгнул на подоконник, взял в зубы шляпу и трость Стюарта, отнес в кладовку и положил у входа в мышиную нору.