Субэдэй. Всадник, покорявший вселенную
Шрифт:
Со времен Субэдэя народ урянхаев раскидало по всей Азии, и еще в прошлом веке республика Тыва называлась Урянхайский край. Потомки урянхайцев живут среди бурят, калмыков, монголов, тувинцев. В Монголии «этот народ составляет всего 1 % населения» [13, С. 374].
Повествуя о жизни и деяниях Субэдэя, сразу сталкиваемся с загадкой его рождения, и здесь имеем как минимум две версии. Первая основана на «Сокровенном сказании монголов», в котором повествуется, что Чаурхан-Субэдэй, сын Джарчиудая, примкнул к своему брату Джэлмэ, вскоре став одним из «медноголовых псов Чингисхана». А вот китайская хроника «Юань ши» предоставляет совсем другой материал. Приведу его, чтобы быть до конца объективным. «Поколения его [Субэдэя] предков охотились в верховьях Онона, с Тумбинэ-хаганом они ладили и поэтому завязали взаимную дружбу. Ко времени Тай-цзу (Чингисхана. — В. 3.) [было их] уже 5 поколений. Что касается Нельбе, [то он] родил Бохудука, который всем известен как чжэлима. Что касается чжэлима, то по-китайски это слово означает „человек, составляющий планы стратегии“. Внук [Нельбе] в третьем поколении Хачиун родил Хабала. Хабал имел двух сыновей, старший Хулухур, следующий Субэдэй, оба отважные храбрецы, отличные наездники
Какому источнику верить? «Сокровенному сказанию», созданному около 1240 года, то есть во время, когда еще жил, здравствовал и побеждал наш герой, или же «Юань ши», китайской хронике, составленной в 1368–1369 годах, а значит, через 120 лет после смерти Субэдэя? К сожалению, внятных ответов в просмотренных мною изданиях я не обнаружил, а вот противоречия имеются. Вот что сообщается в книге, вышедшей в 2009 году и представляющей самые последние исследования. «Субэдэ-батор, сын Хабала, представителя знати племени жар-чудай Урианхай; с четырнадцати лет состоял на службе Чингисхана» [14, с. 262]. И далее читаем в том же издании «Субэгэдэй-батор, верой и правдой служивший Чингисхану и его наследнику Угэдэю, прославленный полководец Субэгэдэй, был родным братом Зэлмэ (Джэлмэ — В. 3.)» [14, с. 680]. Да, действительно, перед нами проблема, которую еще никто не решил, да и решит ли? Ясно одно — оба источника являются для нас главнейшими, однако, при всем уважении к «Юань ши», «Сокровенное сказание», написанное при жизни Субэдэя, несмотря на свою «эпическую» составляющую, будет основой дальнейшего повествования, касающегося происхождения нашего героя, что не помешает присутствию китайской версии в данном исследовании. Да, у Субэдэя был брат Джэлмэ, но почему не мог существовать брат Хулухур? И почему о нем нет сведений в «Сокровенном сказании [3] »? Ответ на это мы могли бы получить лишь от автора или авторов главной книги монголов. А может, сам могущественный военачальник и придворный кое-что подсказал создателям сказания? Великий дипломат и багатур имел все возможности подкорректировать текст, и так оно, наверное, и было. Ведь мало кто из героев «Сказания» имеет столь лестные оценки своей деятельности, а это касается как эпохи Чингисхана, так и времен Угэдэя. Последний, кстати, даже откровенно унижает своего сына Гуюка, ставя в пример ему уже престарелого полководца [14, с. 225].
3
См. комментарии, п. I.
Глава третья. Юность Субэдэя — юность государства
О рождении будущего своего сподвижника Чаурхан-Субэдэя в 1175 году, которого он впоследствии называл «Друг сердечный мой» [14, с. 160], Чингисхан — тогда еще Тэмуджин — не знал. Но Чаурхан-Субэдэй, родившийся в потаенном лесном урочище, в теплом гэре, при слабом мерцании очага и под завывание ранней вьюги, волею судеб был обречен на великие дела вначале как ученик, потом как сподвижник и, не побоюсь сказать, наследник задуманного Чингисханом. Рождение Субэдэя впоследствии обросло легендами: говорили, что родился он с саблей в зубах и держащим камень в кулаке, что, согласитесь, весьма помпезнее сгустка крови, похожего на копье и зажатого в ладони новорожденного Тэмуджина. И хотя это легенда, и хотя появилась она наверняка после смерти Чингисхана, согласитесь, сабля и камень — это перебор! Но не дадим этому преданию умереть. Вспомним, бывали и на Золотой Руси богатыри, которые сиднем сиживали годков этак до тридцати и более. А уж потом…
Чаурхан-Субэдэй по происхождению был «дворянином» ниже среднего ранга, если это определение каким-либо образом можно отнести к урянхаям. И поэтому с раннего детства ему пришлось пройти испытания и жестким воспитанием, и суровой природой. На его родине в самом сердце Азии в «декабре небольшие реки вымерзают до самого дна, а в долинах собирается тяжелая масса очень холодного воздуха, из-за чего в высокогорных районах часто оказывается теплее, чем в долинах, где были зафиксированы температуры до минус 55 градусов, среднегодовая температура в центральной части Монголии, на берегах реки Туул, составляет 3 градуса ниже нуля. Лето часто пугает резкими и неожиданными изменениями погоды» [13, с. 199]. Вот в таких экстремальных условиях рос будущий великий воитель, всадник, покорявший вселенную! Полководец, начавший войну с Русью, в условиях замерзших рек, многометровых снежных заносов, морозов и ледянящего ветра, несущего в себе крупицы льда. Полководец, начавший войну и победно ее завершивший. Эй, маршалы прекрасной Франции — Мюрат и Даву! Да и вы, император Наполеон! Не хватило у вас ни ума, ни фантазии на зимнюю кампанию в России. А был бы жив Субэдэй, да узнай он, что вы в декабре месяце всю свою конницу попросту сожрали, — изумлению его не было бы предела. Ведь он только в декабре начал воевать! А вас, господа французский генералитет, за такое разгильдяйство не стали бы предавать «почетной смерти» [4] , а попросту — голову долой.
4
Т. е. смерти без пролития крови.
О Джэлмэ можно сказать, что личностью он был незаурядной и во время борьбы Тэмуджина за власть над степью совершил немало, выступая в роли военачальника и ближайшего сподвижника, «стал одним из предводителей личной охраны Чингисхана» (14, с. 255], а в одном сражении даже спас жизнь своего господина. Джэлмэ, кроме всего, был отчаянным рубакой, готовым в любой момент кинуться в кровопролитную схватку. Рашид-ад-Дин говорит о нем следующее: «Джэлмэ-Ухэ, значение „ухэ“ дерзкий (человек) разбойник и богатырь. В ту пору принадлежал к числу эмиров кезика (кешика) и выше его никого не было, кроме двух-трех
Да, это было время дерзких разбойников и богатырей, а сама дружина Тэмуджина напоминала, скорее всего, не мирных скотоводов, охранявших свои жилища и пастбища от окружающих их со всех сторон врагов, а шайку вездесущих степных грабителей, целью которых было навести страху на соседей, да вовремя набить брюхо жирным шулюном, к тому же, изрядно выпив, устраивать веселье всякого рода. Но Тэмуджин не был бы Тэмуджином, если бы не стремился подняться до положения своего отца Есугей-багатура, и не только до положения нойона. Мечта о том, чтобы стать ханом монголов, преследовала его даже в те времена, когда ходил он в дырявых гутулах и убранством коня не мог похвастать. И еще. Он жил местью, местью за отца, убитого племенем татар, которые обитали где-то за Ононом. Он вынашивал планы расправы с вождями тайджуитов, а именно с Тургутай-Кирилтухом, Аучу и другими, по чьей злой воле он несколько лет провел в полурабском состоянии, таская порой на шее ненавистную колодку, выполняя под хохот мучителей самую грязную, самую позорную работу.
И судьба благоволила Тэмуджину. Могущественный хан кераитов Тогорил принял его как названного сына. В нужный момент рядом с главой кият-борджигинов появлялся преданный анда Джамуха, гутулы уже не были дырявы, и женился он на красавице Бортэ. А затем последовала череда серьезных испытаний Тэмуджина на прочность как авторитета среди степных вождей. Это в первую очередь касается истории похищения его жены меркитами в 1183 году. Бортэ провела в плену несколько месяцев. Объединенные силы киятов, кераитов и отрядов Джамухи, проведя крупную войсковую операцию, в которой участвовали тысячи воинов, вернули жену Тэмуджину. Семья воссоединилась. Но сам будущий Чингисхан получил серьезный урок, о котором помнил всю жизнь, и не успокоился до тех пор, пока племя меркитов не перестало существовать. А затем произошел разрыв с Джамухой в 1186 году, компенсированный однако приходом к Тэмуджину на службу нескольких монгольских обоков, что привело к значительному усилению последнего, и его амбиции по занятию пустующего трона монгольского ханства лишь усилились.
А что же Чаурхан-Субэдэй? За эти годы он заметно подрос, раздался в плечах, стал настоящим мэргэном, и кто знает, может, уже видел кровь убитого им врага… Когда в стойбище приезжал брат Джэлмэ и рассказывал обо всех «подвигах» и «прелестях» службы у Тэмуджина, юный Субэдэй, предопределил свою судьбу. Служба мечом есугееву сыну, а не удел кочевника и охотника, становилась его стезей [5] . Но те навыки, которые он приобрел, выслеживая и добывая в лесу или степи дичь, не раз пригодятся будущему сотнику, тысячнику, темнику, полководцу. Пройдет время, и он, как изнемогающего оленя, будет преследовать хорезмшаха Мухаммеда, как раненого волка, добьет грузинского царя Георгия Лашу, как загнанного скакуна, приведет к гибели половецкого хана Котяна. И сколько еще венценосных голов будет раскидано от Янзцы до Дуная по приказу бывшего охотника, помогавшего когда-то отцу раздувать меха в маленькой жаркой кузне…
5
По неписанным чаконам, Субэдэй, как младший сын. «становился отчегином, т. е. „хранителем домашнею очага“ Поэтому после смерти отца Субэдэй должен был унаследовать все имущество и чаняться управлением роднот аила. Судьба распорядилась иначе» (Кайрат Бегалин. Свирепый пес Чингисхана — Субэдэй-багатур. 2007. URL: PROZA.RU).
Глава четвертая. Хан, дружина, Субэдэй
С 1186 года началась то затухающая, то разгорающаяся межплеменная распря, в которой не последнюю роль играли отношения между Тэмуджином и Джамухой. Эта распря в конце концов и ввергла всю Монголию в жесточайшую междоусобицу: бредивший ханским титулом, Тэмуджин, почувствовав поддержку нескольких родов, сам «подкидывал дровишек» в костер надвигающейся смуты. И что бы там ни говорили ученые мужи, но абсолютно ясно, что именно Тэмуджин был причиной и ближайшей войны, и будущего величия Монголии. Так или иначе, но военные успехи Тэмуджина (хотя в общем-то частные), увеличение числа подданных привели к тому, что влиятельные нойоны Алтан, Сача-беки, Тайчу и родной брат Есугея — Даритай «решили избрать царем — Тэмуджина и восстановить оказавшийся вымороченным, после смерти Хугулы, ханский трон. Намеревались ли они всерьез сделать Тэмуджина настоящим царем? Явно нет, и развитие событий это показало. Но испытывая необходимость в вожде, по крайней мере, для совместных походов, они нашли подходящим для этой роли сына Есугая» [3, с. 68].
Это важное в истории Монголии событие произошло летом 1189 года. Тэмуджина, теперь уже с титулом «Чингисхан», подняли на белой кошме. Не будем здесь искать ответа на то, как толковать этот титул — это достойно отдельного исследования. Главное для монголов, что это был их хан. И они назвали его так, не нуждаясь более в том, чтобы соседи навязывали им свои ханские звания, будь то Ван-хан или Гyp-хан. Некоторые документы указывают на «весьма скромный результат собрания» [16, с. 111]. Тём не менее многие присутствующие на том курултае — и первые нукеры Чингисхана, и вновь прибывшие — были навеки занесены в анналы «Сокровенного создания». «Очевидец перечислил примерно 29 батуров („Сокровенное создание“, § 120), из коих пять привели своих сыновей и братьев. Если этих родственников было по 5–6 человек, то окажется 50–60 человек — число недостаточное для организации державы. Однако это было ядро будущего государства, т. е. первичная консорция, из которой вырастают суперэтносы» [5, с. 403]. Одним из кирпичиков будущего государства стал Чаурхан-Субэдэй. Вот что об этом записано в «Алтан Тобчи»: «Младший брат Джэлмэ, Чорган-Субэгэтэй-багатур [6] , оставил урйанханов, пришел и присоединился к Джэлмэ» [1, с. 97].
6
Чаурхан-Субеетай-Баатур (Сокровенное сказание монголов (Монгольский обыденный сборник) [электронный ресурс] / пер. С. А. Козина. — URL: http://altaica.ru/secret/tovchoo.htni/Илья Грунтов, свободный. — § 120).