Суд Джульетты
Шрифт:
Возле его «хонды» толклась троица мужичков пролетарского вида и со знанием дела обсуждала качество покрышек «Бриджстоун». И откуда взялись эти знатоки? Если Ратникову понадобятся очевидцы, лучших клиентов ему не сыскать.
— Мы не перегнули палку? — спросил Андрей, когда они благополучно улизнули с места преступления и растворились в потоке машин, заполнивших Садовое кольцо. — Может, вместо того, чтобы бить стекла, стоило для начала объясниться с Ратниковым? Я бы рассказал ему, зачем ты влезла в его машину, вместе бы посмеялись, и инцидент, как говорится, исчерпан.
— Сомневаюсь, что Ратников стал бы смеяться, узнав, что я копалась в его ноутбуке, —
— Ты?!
— Ну да. Интуиция меня не подвела. Ноутбук Ратникова действительно содержит бездну интересной информации. Времени было маловато разобраться, что к чему, но суть его деятельности я примерно поняла. Ратников — это своеобразный центр, куда в виде электронных посланий стекается информация о разных людях, за кем установлена слежка. Объекты слежки никак не обозначены, просто сообщается, что такого-то числа объект побывал в таком-то месте, и все. Точно не знаю, как Ратников определяет, о ком именно идет речь в послании, но думаю, ответ заключается в личности корреспондента — к каждому объекту приставлен свой наблюдатель. Среди вороха посланий я обнаружила одно, в котором сообщалось, что объект побывал в Музее древнерусской архитектуры у Станиславской М.П.
— Ну и что?
— А то, что это я побывала у Станиславской, когда собирала сведения о часовне.
Андрею все это очень не понравилось. Он не замечал за Старцевой ничего похожего на манию величия. Значит, за ней действительно следят либо Ратников, либо кто-то из его бойцов. Куда же они влезли? По законам детективного жанра сейчас самое время для второго убийства, и Андрею совсем не хотелось, чтобы новым трупом был он сам или студентка.
Глава 20
Он с трудом оторвал отяжелевшую голову от стола и обвел медленным взглядом грязные, выкрашенные масляной краской стены, закопченный серый потолок, обтянутые клеенкой столы и отвратительного вида барменшу, которая, навалившись грудью на барную стойку, выщипывала брови. Мирошников не мог вспомнить, как и почему оказался в этом мерзком баре. Перед ним стояла недопитая бутылка дешевого коньяка, и это объясняло, почему так ломит правый висок и слегка подташнивает. И еще он никак не мог вспомнить, какой сегодня день.
— Чашку кофе, пожалуйста, — прохрипел Мирошников, обращаясь к барменше.
Кофе у нее, наверное, дрянь, да еще и с бровями в придачу. Бог с ним, его все равно тошнит, выпьет залпом и ничего не почувствует. А иначе просто не хватит сил дотащиться до дому.
— Пятьдесят рублей, — нагло заявила барменша и поставила перед ним выщербленную по краям чашку.
Мирошников отхлебнул глоток теплой мутной жидкости и полез в карман, почти не сомневаясь, что деньги у него украли. В крайнем случае, оставит под залог часы, они стоят в десять раз дороже, чем вся эта мерзкая богадельня вместе с убогой утварью и хозяйкой в придачу.
Как ни странно, все было цело — согнутая пополам пачка наличных, кредитная карта и телефон. Мирошников выудил смятую купюру, и из потревоженной пачки вылетел аккуратный белый пакетик. Чек. Откуда он у него? Не иначе как Барби, маленький вертлявый пушер, промышляющий возле одного из отелей, исхитрился всучить ему свой товар, когда вчера вечером он объезжал знакомые точки, пытаясь разыскать если не самого Челентано, то хотя бы кого-нибудь из его клиентов. Все было напрасно: друзья Челентано долго не живут.
Превозмогая отвращение, Мирошников допил горькую бурду, сгреб ладонью сдачу со стола, секунду
Легко сказать — домой. Для начала неплохо определиться, где он находится. Придорожная забегаловка, где Виталий провел сегодняшнюю ночь, была ему решительно незнакома. Он мог поклясться, что не бывал здесь прежде. Вокруг лес на многие километры и никаких признаков человеческого жилья. От одной только мысли, что ему снова придется вернуться в грязную прокуренную лачугу, чтобы узнать у барменши дорогу, его затошнило. Мирошников вскочил в свой джип, с которого в этой глуши даже некому было снять запаску и зеркала, и выехал на шоссе, надеясь сориентироваться на местности.
Через несколько километров мрачный непроглядный лес сменился сельскохозяйственными угодьями, на дороге то и дело встречались тракторы и грузовики. Вскоре Мирошников проехал мимо дорожного указателя. Шувайлово. В то же мгновение он вспомнил, как здесь оказался.
Страшно хотелось курить. Он открыл бардачок и среди Таниного барахла отыскал пачку девчоночьих сигарет «Vogue». Плевать. Мирошников пощелкал зажигалкой, которую предусмотрительно увел у журналиста, и глубоко затянулся, скурив в одну затяжку почти половину сигареты. Он усмехнулся, глядя на маленького позолоченного «Оскара». Эта игрушка попала ему в руки в тот самый момент, когда он твердо решил найти и покарать убийцу. На ловца и зверь бежит. Теперь «Оскар» лежал на его ладони как вызов — попробуй покарай.
Шишкино. До Москвы оставалось не больше получаса. Мирошников разогнался до ста двадцати и, подставив свою разгоряченную голову встречному ветру, чувствовал ни с чем не сравнимое удовольствие от быстрой езды. Машин на трассе было немного, можно рулить не напрягаясь, одновременно думая о своем. Он думал о героине.
Маленький пакетик с порошком жег ему карман. Он физически ощущал его присутствие даже через одежду. Наркоман со стажем, Мирошников хорошо помнил это чувство. Когда ты на игле, думаешь об этом всегда — на работе, на улице, во сне и даже занимаясь любовью, ты думаешь только о наркотике. Мир сужается до размеров пакетика с вожделенным зельем. Единственный человек, в ком ты по-настоящему нуждаешься, — барыга, поставляющий товар. И только укол рождает восхитительное чувство свободы, одновременно все глубже и глубже затягивая в добровольное рабство.
Но все это в прошлом. Все кончилось в тот самый миг, когда прямо на его глазах от передозировки умер близкий друг. Виталий поклялся, что завяжет, если сумеет выйти сухим из этой переделки. И он сдержал слово. С тех пор больше не прикасался к порошку. А потом в его жизни появилась Настя, и мысли о допинге почти не посещали его. Но теперь она умерла, и в кармане его пиджака снова героин.
Осторожно, стараясь не просыпать ни крошки драгоценного порошка, он развернул пакетик и подхватил языком несколько микроскопических крупинок. Героин. И отменного качества. Настоящий «колумбиец». Пушер Барби не врал, расхваливая свой товар, как «ексклюзив», которого в Москве больше нигде и не сыщешь. Мирошников бережно сложил пакетик и вдруг вспомнил пятую заповедь реабилитационной программы для наркоманов: «Никогда не бери в руки наркотик, потому что, взяв его, ты можешь не найти в себе воли от него отказаться». Сегодня он нарушил эту заповедь и сделал еще один шаг к пропасти.