Суд и ошибка

Беркли Энтони Кокс

— Ответственность? — нахмурился мистер Тодхантер.

— Полагаю, он говорит об ответственности моральной. То есть не будь он замешан в этом деле, ее бы не убили — примерно в таком духе.

— Значит, он не знает, кто… мм… застрелил ее? — забеспокоился мистер Тодхантер.

Миссис Фарроуэй помедлила с ответом.

— Догадывается, — наконец выговорила она.

— Было бы лучше, если бы он не знал наверняка, — пробормотал мистер Тодхантер, — при таких обстоятельствах…

Миссис Фарроуэй кивнула:

— Гораздо

лучше.

У мистера Тодхантера возникло ощущение, что между слов они поговорили о многом. Он вытащил свой платок, протер лысину. Ситуация была тягостная. Но в конце концов, когда решаешься на убийство, не стоит рассчитывать, что дела потом пойдут как по маслу.

Молчание, которое становилось мучительным, прервал звонок, прозвучавший от входной двери.

С мыслью о полиции собеседники испуганно переглянулись. Миссис Фарроуэй поспешила к двери. Мистер Тодхантер, поддавшись смутному инстинкту утаивания, рассовал револьверы по карманам, которые заметно оттопырились, и попытался придать лицу невинное выражение.

Из холла послышались голоса, дверь гостиной открылась.

— Это Винсент, — объявила миссис Фарроуэй.

Винсент Палмер, внушительный и самоуверенный, как всегда, но сегодня откровенно расстроенный, вошел в комнату вслед за ней. Взгляд его упал на съежившегося мистера Тодхантера.

— Кто этот человек? — требовательно спросил он.

Миссис Фарроуэй объяснила, что мистер Тодхантер — друг ее мужа.

— Мы как-то уже встречались, — добавил мистер Тодхантер, — если помните, у… — И сконфуженно умолк, сообразив, что про ту встречу лучше не вспоминать.

— Помню. Что вы тут делаете?

— Винсент, уймитесь, — спокойно вмешалась миссис Фарроуэй. — Мистер Тодхантер пришел узнать, не нужна ли нам помощь.

— Не нужна. Нам придется справляться самим. Я весьма сожалею, мистер Тодхантер, но…

— Довольно, Винсент, — произнесла миссис Фарроуэй так невозмутимо и властно, что мистер Тодхантер взглянул на нее с восхищением. Похоже, она и впрямь привыкла командовать неуправляемыми дамскими комитетами. — Лучше скажите, почему вы вернулись так быстро?

Молодой человек, усмиренный, но не смирившийся, метнул в гостя враждебный взгляд.

— Я пришел за… за…

— За револьвером? Он у мистера Тодхантера. — И миссис Фарроуэй поспешила предотвратить грозу, предсказанную тут же нахмурившимся челом зятя. — Винсент, прошу вас! Мистер Тодхантер считает, что разумней…

Гроза все-таки разразилась — с приглушенными, но раскатами грома.

— Плевать я хотел на то, что считает мистер Тодхантер! Рекомендую мистеру Тодхантеру держать и свои соображения, и себя где-нибудь подальше отсюда. Отдайте мой револьвер!

— Ну конечно, конечно, — готовно закивал мистер Тодхантер, который помнил, что положил свой револьвер в правый карман… или в левый? Нет, в правый, а чужой в левый. И он вытащил тот револьвер, что оттопыривал

его правый карман, — но тут вспомнил, что перед обменом следует убедиться, что у Винсента есть надежное алиби. — Только прошу вас, сначала ответьте мне, — не обращая внимания на угрожающе протянутую к нему руку, сказал он. — Это важно. Где вы были вчера между девятью и десятью вечера?

— В газетах пишут, — вмешалась миссис Фарроуэй, — что смерть наступила предположительно между без четверти девять и четвертью десятого.

— Хорошо, — принял поправку мистер Тодхантер, — с половины девятого до половины десятого?

Молодой человек так растерялся, что снизошел до ответа:

— Я… я был дома.

— И можете доказать это? — допытывался мистер Тодхантер.

— Думаю, да, — кивнул его собеседник. — Мы были вдвоем с женой.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

— Нет, никто. У горничной был выходной. Мы ужинали вдвоем.

— Может, после ужина вы сидели в саду… или где-то еще, и вас могли видеть?

— Нет, мы не выходили из дому… Постойте, к чему вы клоните? Послушать вас, так меня могут заподозрить!

— Заподозрить могут всех, — потеряв всякое терпение, отрезал мистер Тодхантер. — Экий вы бестолковый! Неужели вы этого не понимаете? И вас, и кого угодно — причем вас даже скорей, чем других, если ваши выходки выйдут наружу. Знаете, вряд ли я один видел вас на выставке цветов в Челси.

— На выставке… в Челси? — запинаясь, переспросил мистер Палмер.

— Именно там. Что ж, пожалуй, ваше алиби не хуже любого другого. Так и быть, возвращаю вам ваш револьвер. Однако я дам вам совет, юноша: не вздумайте разговаривать с полицейскими так, как говорили со мной. Только и добьетесь, что настроите их сразу против себя. Миссис Фарроуэй, позвольте откланяться. Если понадоблюсь, я весь к вашим услугам. И знаете, этот молодой человек прав в том, что касается линии поведения. Хорошо бы он тут, под вашим крылом, усвоил себе, что он также ничего не знал, ничего не видел и ничего вспомнить не может.

И мистер Тодхантер, выполняя то, за чем явился с этим визитом, вручил молодому человеку совсем не тот револьвер, а молодой человек, нимало не усомнившись, принял его, как собственный, и даже не позаботился осмотреть.

Весьма довольный собой, мистер Тодхантер эффектно удалился со сцены.

Жаль, конечно, что миссис Фарроуэй узнала правду, — а она узнала, в этом сомнений не было, — но мистер Тодхантер не сомневался, что она его не выдаст.

2

Убийство меняет умонастроение человека. Переступив эту черту, человек становится просто неузнаваем. Может статься, именно в эту ловушку попалось столько убийц: они не могли предвидеть, в какую личность преобразятся. Все направление их мыслей и чувств претерпевает внезапный перелом, и некоторое время они совсем сбиты с толку.