Суд королевской скамьи
Шрифт:
Бен летал на русском биплане, который в Испании назывался «чатос», «курносый». Самолеты были устаревшей модели, и немецкие «хейнкели» и итальянские «фиаты» к тому же превосходили их количеством. В том бою Бен сбил бомбардировщик «юнкерс», а потом на них набросилась целая свора. Трем американцам пришлось противостоять тридцати пяти «хейнкелям», говорилось в письме.
О гибели Бена нам потом рассказал посетивший нас в Норфолке парень, что был в батальоне Линкольна в Интернациональной бригаде. Его ранило, он потерял руку и вернулся в Штаты, поскольку был добровольцем.
Из Балтимора приехали все родственники,
Приходили и другие — кое-кто из учителей Бена, его тренеров, одноклассники и соседи, многие из которых до того даже не здоровались с нами и ногой не ступали к нам на порог. Были даже два священника — баптистский проповедник и католический пастор нанесли визит маме и папе. Папа всегда ое имени своей пекарни жертвовал на все церкви.
Первые две недели мама не переставая готовила. Она снова и снова повторяла, что гости не должны оставаться голодными. Но мы-то все знали, что она стоит у плиты, чтобы дать выход нервному напряжению; она старалась занять себя, чтобы не думать о Бене.
Наконец силы изменили ей, и пришлось прибегнуть к успокоительному. Они с папой надолго уехали отдохнуть у Софи в Балтиморе, а потом в Кэтскиллз и в Майами. Но каждый раз, возвращаясь домой, они не могли отделаться от впечатления, что возвращаются в мертвецкую. Мама и папа поднимались в комнату Бена и сидели там часами, глядя на его рисунки и спортивные трофеи, читали и перечитывали его письма.
Думаю, что после смерти Бена они никогда уже не были такими, как прежде. Они стали стареть в тот день, когда пришло известие о его гибели. Смешно, до тех пор я никогда не представлял себе, что мои родители могут стать стариками.
Некоторые из друзей Бена, коммунистов, заходили к нам и говорили отцу с матерью, что смерть Бена была не напрасной. Они уговорили родителей посетить собрание в Вашингтоне в поддержку правительства Испании. Бена превозносили там до небес и прославляли маму с папой, у которых был такой сын, преданный антифашистской борьбе. Нам стало понятно, что они просто использовали нас, и мы никогда больше не посещали никаких митингов.
Мне кажется, что Бен, мой брат, был самым главным человеком в моей жизни.
Я многое помню о нем.
В Хейле можно было за 15 долларов в день снять большое судно, вмещавшее сорок или пятьдесят человек, на котором компания могла поплавать по Чезапикскому озеру. Хотя я был совсем мальчишкой, - 6рат всегда брал меня с собой. Впервые я попробовал виски на одной такой школьной вечеринке. Меня вывернуло наизнанку.
В задней части двора у нас стоял гараж с небольшой квартиркой над ним. Люди, которые до нас владели этим домом, предоставляли ее прислуге, цветной паре. Но мама сама любила заниматься домашним хозяйством, и только раз в неделю приглашала уборщицу, так что мы использовали эту квартирку как наше убежище.
Когда Бен стал увлекаться полетами, он еще играл в полупрофессиональной футбольной команде «Норфолк-Кленси». Ну, ребята, никогда мне не забыть тот день, когда он сделал три или четыре сплошных прохода в игре с «Ред Грейнжи», Бен в самом деле представлял собой нечто особенное. Большинство ребят носились сломя голову по Мэи-Флоувер-драйв вдоль Лафайет, но у нас было свое укрытие, в котором
Перед гаражом был большой двор, на котором мы отрабатывали друг с другом подачи и перехваты мяча. Посылая мяч в стенку гаража, Бен учил меня, как ловить его. Намалевав мишень, он заставлял меня без промаха посылать мяч в цель, пока у меня чуть не отваливалась рука. Он же был само терпение.
Положив руку мне на плечо, он гулял со мной, рассказывая о тайнах бейсбола. Когда он дотрагивался до меня, казалось, что это прикосновение Бога.
— Понимаешь, Эйб, — говорил Бен, — тебе не удастся обойти соперника на скорости или сшибить его на землю. Так что ты должен работать своей еврейской головой.
И я осваивал финты и увертки, и резкие повороты на скорости. В то время такая техника называлась сумасшедшей. Бен меня учил, как стать классным пит чером, как противостоять мощным броскам. Я никогда не отличался могучим телосложением, но Бен учил, как обходить более высоких и крепких ребят, что и помогло мне поступить в университет Северной Каролины.. Часто мы играли с ним до темноты, а потом шли прогуливаться по вечерним улицам,
Там, где Гренби-стрит рядом с кладбищем поворачивала, уходя к океанскому пляжу, было пыльное поле аэродрома. Вокруг лежали огороды, и добираться до места приходилось, огибая могильные памятники. В свое время здесь располагалась часть базы
военно-морской авиации, от которой сохранилась парочка старых. строений. Кроме того, тут был склад богатого еврейского торговца Джейка Гольдштейна, который был большим поклонником Бена и владел парой самолетов, одним из которых был «ваго» с узкими длинными крыльями, При полетах на нем от тряски, казалось, вылетали зубы, но он позволял проделывать в воздухе разные номера. Когда Бен начал летать на «ваго», я целыми днями пропадал на поле.
Бен был единственным летчиком-евреем, если не считать мистера Гольдштейна, но все уважали его. И очень любили. Понимаете, в таких компаниях неважно, кто ты по происхождению, так что нам не пришлось снова пускать в ход кулаки.
Гольдштейн финансировал полеты Бена, когда тот ездил по ярмаркам и выступал с воздушной акробатикой. Когда он поднимался в воздух, я бегал по поручениям пилотов, закатывал в ангар самолеты и учился разбираться с двигателями, что мне в свое время пригодилось, Порой Бен сажал меня рядом и позволял держаться за рычаги управления; он учил меня летать. Но когда его не было, другие парни порой тоже поднимали меня в воздух. Я знал, что они просто дурачатся, но когда они начинали делать мертвые петли и кувыркаться в воздухе, то не прекращали, пока меня не выкручивало наизнанку. Выбравшись из кабины, я еле успевал добежать до туалета, где мне выворачивало желудок..
В этой компании был один антисемит по имени Стаси. Как-то, когда Бена не было, он довел меня до того, что я потерял сознание. Кое-кто из ребят рассказал Бену об этой истории, и мы с ним тихонько принялись за дело. Он научил меня всем номерам из учебника.
И в один прекрасный день Бен сказал:
— Эй, Стаси, почему бы тебе не полетать с Эйбом? Думаю, что он уже может сам пилотировать, и, может быть, ты проконтролируешь его вместо меня?
Стаси загорелся. Мы сели в двухместный «ваго», но Стаси не подозревал, что его ручка управления отключена от рулевых тяг.