Суд неправых
Шрифт:
Дронго просмотрел оба телефона и положил их обратно на столик. Другой охранник, успевший подбежать к нему, оттолкнул его от стола и гневно закричал:
— Уйдите! Здесь нельзя никому находиться! Сейчас приедет полиция. Мы их уже вызвали.
Дронго попытался протиснуться в приемную, но люди продолжали прибывать, слух о трагедии уже разнесся по всем кабинетам. Наконец ему удалось пробиться, и он увидел секретаря Локателли. Это была миловидная блондинка лет тридцати пяти с пышными формами. Очевидно, Локателли так представлял себе престиж руководителя столь важного финансового учреждения,
— Примите мои соболезнования, — сказал Дронго, обращаясь к женщине, — он был прекрасным человеком. Я много лет его знал. Скажите, ему не было звонков за последний час?
— Я не помню, — заплакала женщина, — ничего не знаю. Он был таким хорошим человеком.
— Как вас зовут? — спросил Дронго, чтобы она смогла внятно ответить хотя бы на один вопрос.
— Паола, — ответила женщина.
— Скажите, Паола, кто ему звонил за последний час, — настаивал Дронго.
— Не помню, я сейчас ничего не помню, — отмахнулась она и снова заплакала.
Дронго повернулся и снова начал протискиваться через толпу, чтобы найти Кармесси. Наконец он его обнаружил. Тот сидел на стуле у входа и тоже плакал. Было непривычно видеть щеголевато одетого итальянца плачущим как ребенок. Дронго уселся рядом на стул.
— Послушайте меня, синьор Кармесси, — взял он за руку хнычущего помощника, — вы еще успеете поплакать. Мне важно знать, с кем разговаривал сегодня ваш шеф. Вы можете это узнать прямо сейчас?
Кармесси только качал головой, продолжая плакать. Двое охранников все-таки принесли лестницу и, срезав шарф, бережно сняли тело, несмотря на возражения остальных. Тело покойного положили прямо на ковер. Все толпились вокруг, давая советы и свои рекомендации. Никто не понимал столь странного поступка президента национального банка. Дронго потряс Кармесси:
— Вы в состоянии разговаривать? У кого я могу узнать про сегодняшние звонки?
— У Паолы, — сумел выдавить помощник.
— Стадо баранов! — разозлился эксперт. Он снова поднялся и, уже не церемонясь, буквально разбросав толпившихся при входе в кабинет людей, вышел в приемную. Паола сидела на стуле, и ей капали какое-то лекарство. Незнакомая женщина лет пятидесяти в светло-зеленом платье пыталась успокоить секретаршу.
— Паола, скажите наконец, кто ему сегодня звонил? — прокричал Дронго. Вокруг уже все кричали, говорили, шумели, и ничего не было слышно.
Она отмахнулась. В этот момент зазвонил городской телефон. Стоявшая рядом женщина взяла трубку и передала ее Паоле. Та привычно ответила:
— Слушаю вас, — и, услышав голос, снова заплакала. Затем, всхлипывая, произнесла: — Я рада за ваших детей, синьора Локателли. Но у нас случилось несчастье. Нет, я не могу с вами говорить, простите меня.
Она протянула трубку другой женщине, и та, взяв телефон, сказала:
— Извините, синьора Локателли, у нас несчастье. С вашим мужем. Он… он… — Она запнулась, очевидно, подыскивая нужные слова, и вдруг выпалила: — Он отравился.
Видимо,
— Паола, — обратился к ней Дронго, — что случилось с детьми синьора Локателли? Почему вы сказали, что рады за них?
— Они ушли кататься на лодке втроем с местным лодочником и не вернулись вчера вечером, — пояснила секретарша. — Синьор Локателли так сильно переживал. Но, слава Богу, там ничего не случилось. Иначе это был бы двойной удар для несчастной женщины. Девочки вернулись домой на автобусе. А синьор Локателли… — Она снова заплакала, повторяя: — У него был такой стресс.
— Кем вы работаете в банке? — спросил один из сотрудников прокуратуры, обращаясь к Дронго.
— Я их клиент, а не сотрудник, — пояснил эксперт.
— Тогда выходите отсюда. Сейчас приедет прокурор города. Подождите, пожалуйста, в коридоре. Я прошу всех выйти отсюда. Синьоры и синьорины, прошу всех покинуть кабинет.
Люди начали выходить в коридор. Николо Кармесси тоже вышел, его буквально трясло. Полицейские и жандармы уже образовали коридор, по которому в кабинет покойного спешили высокопоставленные чины полиции. Через несколько минут приехал прокурор города. Дронго протиснулся к Кармесси и отвел его к окну.
— Успокойтесь, — попросил он, — мне нужно срочно с вами переговорить.
— Это такое несчастье, — всхлипнул Кармесси.
— Большое, — согласился Дронго. — Вы говорили, что там были какие-то проблемы с его девочками? Какие именно проблемы?
— Это все глупости, — отмахнулся помощник, — наш синьор Локателли был изумительным человеком.
— Я не сомневаюсь, что он был замечательным человеком. Только вспомните, что именно произошло с его девочками? Быстрее, у меня мало времени.
Дронго схватил несчастного за плечи и сильно встряхнул его.
— Не нужно меня так трясти, — возмутился тот, — ничего не случилось. Вчера они поехали кататься на лодке и в назначенное время не вернулись. Все очень переживали, но девочки позвонили отцу и сообщили, что у них все в порядке. Правда, он сильно нервничал и вчера сразу уехал домой. Но я его понимаю. Если бы моя крошка выросла и перестала бы мне звонить… — глаза у него снова наполнились слезами.
— Сколько лет вашей «крошке»? — поинтересовался Дронго.
— Только десять, — всхлипнул Кармесси. — Но они сразу перезвонили отцу.
— Понятно. — Дронго увидел, как к нему протискивается Эдгар.
— Нам здесь делать нечего, — сказал он, обращаясь к эксперту.
— Мне еще нужно срочно позвонить Мортону, — задумчиво произнес Дронго.
Они начали протискиваться к выходу.
— Синьоры и синьорины, — громко сказал один из вице-президентов банка, — мы просим всех сотрудников вернуться на свои рабочие места, а всех клентов покинуть помещение банка. Если понадобится, вас пригласят. Всем разойтись по своим местам, — повторил он, обращаясь к сотрудникам.