Суд Проклятых
Шрифт:
— Мемета, подскажи, пожалуйста, сколько времени прошло с момента моего отключения? — попросил Двадцать Шестой, смакуя прохладную воду, налитую в высокий тонкий стакан.
— Три стандартных дня и восемь часов, причём эти часы ты бессовестно продрых, агент… А оперативная задача ждать не будет, знаешь ли, — искин вздохнул. — Так что кушай, приходи в себя, и начнём работать.
Посреди безбрежного моря, заполненного спрессованными за долгие века и тысячелетия криками чаек, шелестом волн, набегающих на песок далёких берегов, треском раскрывающихся парусов древних кораблей, и дивным вкусом выдержанных китовых песен, на маленьком плоту лежал, раскинув ноги и заложив руки
Человек наблюдал за этим небывалым зрелищем, похохатывая при особо крупном слиянии группы галактик, или при взрыве чёрной дыры, выбрасывавшей всю накопленную массу и энергию в исполинском всплеске жёсткого излучения. Ему было хорошо и спокойно здесь, в этом маловероятном океане, населённом видениями и мечтами сотен миров, о его плотик тёрлись спинами мерцающие миллионами звёзд рыбы-вселенные, и игривые мальки-миры запрыгивали на крепко сбитые доски.
Когда-то и где-то он был. Иногда даже вспоминались и короткое имя, и фамилия, словно взятая из древней легенды о стрелке, и название какого-то далёкого мира… Макс. Макс Телль. Марс.
Но волны так ласково качали его колыбель, что он снова и снова погружался в сладкие чужие грёзы.
Ему было хорошо…
А кто-то смотрел на него, из далёкого далёка, и тихо шептал: «Макс, пожалуйста, потерпи ещё немного… Не забывай себя. Не забывай…»
Интерлюдия 1
Женщина на вершине тонущей в тумане башни-небоскрёба замерла, и оставалась неподвижной очень долго. Тело казалось статуей из чёрного металла, и только блестящие глаза на бледном лице медленно двигались, провожая огромную желтоватую Луну. На поверхности спутника можно было различить серебряные блёстки сооружений, огоньки двигателей, тончайшие сеточки орбитальных верфей и короткие запятые станций обороны…
Но взгляд необычно удлинённых к вискам глаз, из-за которых облик этой леди казался диким и хищным, не замечал созданного человеческими руками. Она впитывала силу древней забытой богини. Взывала к застывшим тысячелетия назад слезам и крови, молитвам и хвале неисчислимых верующих в Ночь — Никту, Дургу, Гекату, Эрешкигаль… Грабила этот невероятно щедрый мир, лишённый сильных, но исполненный накопленной веками Силы. Выпивала его… и не могла насытиться.
Большой Лондон засыпал. Мегаполис, многие годы не знавший сна, заволакивало липкой пеленой, погружавшей в липкие видения, не нёсшие отдыха. Отдельные волокна тумана взлетали выше, над крышами и скопищами антенн и энергопередатчиков, отделялись и летели вверх, образуя мутную сферу вокруг сидящей на скрипящих пластикатовых поручнях женщины в чёрном. На её красивом холодном лице выделялись алые губы, складывавшиеся в улыбку.
Химера часто приходила в сюда, Большой Лондон 23-го века. Спокойные времена, ленивый темп жизни, свобода от свободы… Веком раньше, или веком позже — было бы совсем не то. Войны, орбитальные удары, вакуумные бомбы, эпидемии — ничего из этого не могло помешать ей брать силу, но вот удовольствие… «Удовольствие они бы мне испортили. Наслаждение моментом тишины, липкого тумана, ночной гулкой пустоты и притяжения огромной Луны, нависающей над городом», — она вздрогнула, почувствовав тревогу, но расслабилась и замерла в прежней позе. Ноги чуть напряжены и разведены в стороны, спина выгнута, шея отклонена назад, чтобы лицо обращалось вверх, к небесам и едким капелькам тумана, оставляющим
Она в последний раз вдохнула лунное сияние, и медленно выпрямилась. По длинным тёмным волосам, блестящим тьмой во тьме, пробежали молочно-белые искорки. Запахло свежестью и дождём. Где-то вверху медленно валился носом к земле потерявший управление стратосферный лайнер. Уснувший за штурвалом пилот навалился на сенсор блокировки автопилота, и примитивный искин напрасно мигал предупредительными сигналами пульта — до падения оставались считанные минуты. Блестящие алые губы раскрылись, и между светящимися в темноте идеальными зубами мелькнул влажный язычок. Она сыто облизнулась. «Жертвы? Пусть будут жертвы. Они не важны. Ночь забирает тех, кто слаб».
Химера застегнула крепления зеркального шлема, герметизировала перчатки, и молча шагнула с поручней навстречу светящейся сквозь мглу сетке улиц. Туман рассеялся. Чёрная тень, рассекающая с гулом воздух, растворилась в ночи.
Глава 7. Кровавая баня в марсианском Парламенте. Орбита Свободы
Минуты проходят, складываясь в часы, годы, века и тысячелетия, разматывая череду событий, складывающуюся в причудливую по красоте вязь, соединяющую начало мира и его конец. Который, в свою очередь, тоже может стать началом… Всё во вселенной спрядено в единую ткань, и каждая нить в ней важна, какой бы ненужной и невзрачной она ни казалась.
Те, кто понял эти законы, становятся равны богам.
Те, кто не понял… Им можно только посочувствовать.
7.1. Что сказал Посланник
— Что сказал посланник? Они дадут нам технологии, или, как обычно, ограничатся поставками оборудования, которое выходит из строя и рассыпается в пыль после нескольких применений? — канцлер поправил кружевной воротничок, и привычным жестом завязал щегольский узел на белоснежном галстуке, смотря немного в сторону от визиокамеры.
— Да ничего он пока не сказал, привыкает к телу, — бургомистр тяжко сглотнул ставшую вязкой слюну, — ходит по Цитадели, изучает обстановку…
— Смею надеяться, вы его хотя бы в маске выпускаете? — Ле Рой перевёл взгляд холодных голубых глаз прямо в камеру, но Станнеру показалось, что ему заглянули прямо в душу, до самых её глубин, находившихся где-то в районе сфинктера, который вдобавок рефлекторно сжался. — Охрану приставили?
— Обижаете, господин Рой, в биомаске, под усиленной охраной и с тремя дронами-невидимками…
— Хорошо. Как только, хм-м-м, господин посланник будет готов к переговорам, немедленно сообщите мне.
— Будет сделано, господин Рой! Рады стараться!
— Старайтесь, старайтесь… Конец связи.
— Так точно, конец связи…
Генерал-бургомистр Станнер оттянул тугой воротничок парадного костюма, который клялся отдать биоморферам на перешивку уже третий год, и судорожно вздохнул. Расстегнув застёжки до середины груди, он с наслаждением отдышался, от чего его мясистое лицо стало менее багровым, и выругался:
— Да пошёл ты в задницу, козлина столичная! Как говно разгребать, так Джо Станнер ответственный, а как пенку с пива сдувать, так тут сразу Ле Рой и, мать его, скотина Гаррисон… Ничего с вашим злодолбучим посланником не случится, у нас тут не Марс-Сити, мать его! — бургомистр немного подумал, и добавил, успокаиваясь. — Но надо бы и впрямь проверить, как там дела с бывшим Теллем…