Суд времени. Выпуски № 01-11

Млечин Леонид Михайлович

Виталий Дымарский, политолог, журналист:Безусловно, нет. Это действительно, как вы сказали, это лишило Советскую армию как раз той буферной зоны, созданием которой вообще оправдывалось эта вся сталинская версия оккупации, аннексии Прибалтики. Если бы, как утверждает сторона защиты, мы бы не оккупировали Прибалтику, то там как раз бы и образовывалась та буферная зона, которая не позволила бы в кратчайшие сроки, о чем уже было сегодня сказано, разбить все передовые советские части. Там несколько десятков тысяч военных стояли, в Прибалтийских государствах, которых не стало вместе с местными формированиями буквально, о чем говорит

даже сторона защиты, буквально за две недели. Кроме того, аннексией Прибалтики мы создали внутреннего врага, именно внутреннего врага, потому что в той же Литве, которую представляет тут мой коллега, в той же Литве литовские партизаны образовались, это по поводу радости, которую испытывали народы тех стран к приходу советского режима. За несколько дней партизаны выгнали, партизаны, не немцы, выгнали, начали выгонять советские военные формирования из Литвы. Чего уж дальше, да? ( Сванидзе:Еще 20 секунд добавляю.) Мы лишились буферной зоны, мы выдвинули наши формирования в прямой контакт с немцами, что, как вы правильно сказали, хотя сторона защиты пытается все время раздробить историю по годам, но все взаимосвязано. Что произошло, кстати говоря, и в Польше, где мы тоже лишились этой буферной зоны.

Млечин:Благодарю вас.

Сванидзе:Спасибо. Я хотел бы добавить кое-какую информацию, которую прошу воспринимать, как доказательство суда. Мне приходилось для серий исторической хроники много разговаривать с народным артистом Советского Союза Донатасом Банионисом. И результат нашего разговора, интервью Донатаса Баниониса было в эфире российского государственного телеканала. Речь шла о последствиях пакта Молотова-Риббентропа для Литвы. Он был тогда совсем молодым парнем, и молодым актером Паневежского театра. Он говорил о репрессиях, свидетелем которых он был, и он говорил, что когда советские войска вошли в Литву, начались депортации, и депортации носили на взгляд литовского населения беспорядочный характер в социальном плане. То есть депортировали богатых и бедных, образованных и простых. И они испугались настолько, что стали ждать немцев. Это мне говорил Донатас Банионис. Спасибо. Сейчас сторона защиты может задать вопросы свидетелям обвинения. Прошу, вопросы.

Кургинян:Мы установили, что от двух недель до трех месяцев шло сопротивление в Прибалтике. Можем ли считать это установленным? Да?

Дымарский:Да.

Кургинян: Можем? Теперь у меня возникает следующий вопрос. Не будем говорить о вечной России. Реально СССР выиграл войну с невероятным напряжением. Понимаем ли мы, что эти две недели и эти три месяца, ну, поверьте мне, я как математик просто участвовал в расчете математических моделей этих стратегических игр в Прибалтике, абсолютно точно стоили бы нам Ленинграда, который мы только чудом не потеряли. Понимаем ли мы, что если мы таким чудом отстояли Ленинград, то отсутствие Прибалтики насколько-то, насколько-то облегчило бы немцам взятие Ленинграда. Да или нет?

Дымарский:Нет.

Кургинян:Почему?

Дымарский:Потому что они до Ленинграда дошли намного быстрей, чем, если бы Прибалтика не была советской.

Кургинян:В каком смысле? Она же уже была бы немецкой.

Дымарский:Почему она была бы немецкой?

Кургинян:А как она могла ею не быть?

Дымарский:А

как она могла быть ею?

Кургинян:Как: просто немцы вошли бы туда.

Дымарский:Нет, понимаете, вы, ваши сейчас рассуждения: этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. А вы говорите: это может быть, потому что это может быть всегда.

Кургинян: Как, как, я ничего не могу понять.

Дымарский:Я тоже.

Кургинян:Скажите, пожалуйста, простой вопрос тогда я задаю вам. В Прибалтике — мне придется его задать, потому что он общий — осуществлялся холокост при немцах? Да или нет?

Дымарский:При немцах?

Кургинян:Да.

Дымарский:Ну что, да.

Кургинян:В этом холокосте участвовало прибалтийское население? Оно признало это?

Дымарский:Ну… безусловно…

Кургинян:Как по датам разворачивался холокост?

Дымарский:Это я вам не могу сейчас сказать, это надо заниматься историей холокоста.

Кургинян:Вы не можете… А теперь скажите мне: холокост осуществлялся в Прибалтике из гигантского отвращения к Советской Армии?

Сванидзе:Я так понимаю, что это вопрос риторический?

Кургинян:Я считаю, что это не вопрос риторический. Это вопрос, который бьется в моем сердце гораздо сильней, чем я его задаю. Вы прекрасно знаете, что именно происходило в Прибалтике и как именно она готовилась пасть к немцам. Вы прекрасно знаете, что в Прибалтике после войны не нашлось никакого правительства, кроме коллаборационистско-немецкого. Вы прекрасно знаете, что там шел холокост. Никакого, просто никакого правительства. И теперь я спрашиваю вас об одном…

Сванидзе: Все, все, все.

Кургинян:Эти холокосты, в которых участвовали прибалты, они резали евреев потому, что они ненавидели коммунистов?

Дымарский:Ну, они резали коммунистов не потому, что они ненавидели евреев.

Кургинян:Вы ответили на мой вопрос. Значит, они делали это по зову сердца.

Дымарский:И что?

Кургинян:И ничего. Мне главное, что для вас «и что». Спасибо вам большое. За эту гениальную фразу.

Дымарский:Это ужасно, Сергей Ервандович, это ужасно.

Кургинян:В этой фразе квинтэссенция всего.

Дымарский:Это ужасно. Это ужасно, то, что они делали. Безусловно, но мы сегодня эту тему не обсуждаем.

Сванидзе:Минуточку…Тема слишком острая. Полминуты свидетелю я даю на объяснения.

Кургинян:Но тогда я…

Сванидзе:Так, Сергей Ервандович, вы задали вопрос. Вопрос очень острый, Дайте возможность свидетелю ответить.

Дымарский:Сергей Ервандович перевел разговор в совершенно другую плоскость.

Сванидзе:Оста…, не комментируйте этот разговор Сергея Ервандовича, если можно, по существу.

Дымарский:Холокост, безусловно, заслуживает осуждения. Кем бы он не осуществлялся: прибалтами, немцами, венграми, румынами и я еще не знаю, какими народами.

Кургинян:Но не русскими…

Дымарский:Безусловно, безусловно.