Судьба без обязательств
Шрифт:
– Да я вчера догладить не успела.
– Ничего страшного, сделали бы в понедельник.
– Там новые дела накопятся. Хозяйство – это такое дело, чуть зевнешь и через день уже не будешь знать, за что хвататься. Да вы не волнуйтесь, я лишних денег не возьму, вы ж мне почти родные.
Георгий сдержанно кивнул, и вдруг стало неприятно, что Люся видит его в халате и с мокрыми волосами. Не настолько они все-таки родные.
– У меня ж тоже сердце не каменное, – вздохнула Люся.
Георгий молча вернулся к себе и оделся, с досадой думая, что обидел домработницу. Разве можно
Люся работала у них в семье много лет, Георгий уж и со счету сбился. Карина всегда употребляла глагол «служит», а не работает, и он действительно подходил гораздо лучше. В истории семей Люси и Карины сквозила тень какого-то книжного благородного служения.
Отец Карины Александр Корсунский был главным прокурором области, а мать до перестройки трудилась судьей, но как только стало можно, основала адвокатскую контору и замечательно преуспела в своем бизнесе. При такой насыщенной жизни не до быта, и много лет в семье служила Галина Федосеевна, расторопная баба, красивая монументальной русской красотой.
Георгий до сих пор с восторгом вспоминал, как она делала тесто для пельменей: брала доску, насыпала горку муки, выливала туда яйцо, еще что-то и начинала рубить ножом, так что через несколько минут непостижимым образом появлялся упругий шар.
Юридическая фирма тещи приносила солидный доход (Георгий предпочитал думать, что дело обстоит именно так, и тесть-прокурор тут ни при чем), семья переехала в загородный дом, обзавелась целым штатом прислуги, а Галина Федосеевна стала кем-то вроде дворецкого.
Когда Георгий женился и родился сын, на семейном совете было категорически решено сделать все, но не допустить, чтобы Карина попала в кухонное рабство. Она – умненькая девочка, с перспективами, и совершенно не обязана хоронить себя среди кастрюль и подгузников.
Чтобы этого не произошло, на помощь молодой семье была командирована Галина Федосеевна. Она приходила три раза в неделю и здорово освободила их от быта. Георгию было немного неловко перед другими молодыми семьями, которые прекрасно справлялись самостоятельно, а потом он привык, и даже то, что услуги Галины Федосеевны оплачивали родители Карины, со временем почти перестало его смущать.
Он понял, что жена – это жена, а прислуга – прислуга, и смешивать эти понятия не нужно. У уважающего себя мужчины супруга пол не моет, а если варит борщи, то исключительно потому, что любит это делать, а не по необходимости угодить своему повелителю.
Плохо, когда нет возможности держать прислугу, но еще хуже, если возможность есть, но использовать ее запрещает раздутое эго мужа, и очень некрасиво испортить жене профессиональное будущее только из ложной гордости, чтобы ощущать себя альфа-самцом.
И все равно первые годы брака было немного неловко перед родителями жены. После университета его ждало отличное место в юридической фирме тещи, тогда еще будущей, но он пошел служить в милицию. Просто не мог поступить иначе.
К счастью, его мама тоже решила заняться бизнесом и удачно вложилась в стоматологическую клинику. Там была и доля Георгия – будучи студентом, он перегонял подержанные
Лет семь назад Галина Федосеевна вышла на заслуженный отдых и вместо себя порекомендовала дочь. Люся была парой лет старше Карины, работала где-то продавцом и нуждалась в дополнительном заработке, поскольку одна тянула ребенка.
Статью Люся пошла в мать, такая же красивая и расторопная, Георгий недоумевал, что за дурак ушел от этой роскошной женщины.
За семь лет он привык к ней, но не привязался и почти родной не считал. А ведь она действительно сильно поддержала их с сыном после смерти жены. Георгию ни одной секунды не пришлось задуматься о быте, все осталось в точности как при Карине.
Георгий поморщился от своей неблагодарности. Давно следовало дать ей премию или повысить зарплату, а он принимал заботу Люси как что-то само собой разумеющееся.
Он зашел в комнату сына. Алешка лежал на диване, уткнувшись в книгу. Длинные тощие ноги с узкими ступнями в пронзительно зеленых носках были заплетены каким-то невообразимым узлом.
Увидев отца, Алексей хотел встать, но Георгий положил руку ему на плечо, сам сел рядом и скосил глаз на обложку книги: очередной Джордж Мартин. В этом весь сын – пока весь мир сходит с ума по сериалу, Алешка читает первоисточник. А грызть печеньки во время этого процесса – самое то.
– Тебе Люся часто дает что-нибудь вкусненькое? – напрямик спросил Георгий.
– Бывает.
– Я тебя прошу больше ничего у нее не брать.
– Почему?
– Потому что это вредно.
– Ну послать ее будет как-то не круто.
– И все же не бери. Я ей сказал, но не уверен, что она меня послушает.
– Что за интрига, пап?
– Просто тебе этого не нужно. Люся тебя жалеет, хочет утешить, но поверь, это так не работает. Разве что-то изменилось оттого, что ты попил чаю с печеньем? Нет, дорогой, положение осталось прежним, только ты приобрел плохую привычку заедать стресс, вот и все. Ты же не собачка, чтобы тебе давали сахарок. Когда ты попадаешь в трудную ситуацию, надо не чай пить, а подумать, что делать, и делать это, а если сделать ничего нельзя, то решить, как жить дальше в новых обстоятельствах.
– Пап, да я понял.
– А то сегодня ты приучишься сладким утешаться, а завтра что – алкоголь?
– Ну хоть не вещества, спасибо и на этом.
– Не надо иронизировать, это очень серьезно. Когда приучаешься давать себе поблажки, очень трудно потом остановиться. И раз уж мы об этом заговорили, сынок, вот что я тебе хочу еще сказать…
Георгий замялся. Он не привык вести с сыном задушевных разговоров и сейчас испугался, что Алешка решит, будто он на него сердится.
– Ты потерял мать слишком рано, – продолжал Георгий, осторожно подбирая слова, – а я не умею тебя как следует утешить, потому что моя мама еще жива. У меня просто нет такого опыта, я не знаю, отчего тебе могло бы стать легче. Правда, не знаю, сын.