Судьба бригадира
Шрифт:
На милицейском "уазике" доезжаем до нужного нам дома. Заходим в калитку, и я требовательно гремлю в дверь. В окне дома мелькает чье-то лицо.
– Что случилось?!
– раздался испуганный голос.
– Открывайте, Гражданин!
– рявкаю я.
– Милиция!!!
Дверь незамедлительно распахивается. Поражаюсь я нашим людям. Вроде этот тип с законом не дружит, а ментов послать куда подальше боится.
– Что произошло-то?!
– волнуется мужик лет тридцати пяти. Он, видимо, уже лег спать, поэтому торчит теперь перед нами в одних спортивных
– Кто у вас еще в доме?
– интересуюсь я.
– Да никого! Можете сами все посмотреть!
– корчит он из себя добропорядочного гражданина, готового всегда и в любое время помогать родной милиции.
Заходим внутрь. Мужик включает везде свет. Сильным ударом в челюсть отправляю его в ближайший угол.
– Убирайте УАЗ, и пусть машины поставят в лесу через дорогу, - отдаю я команды своим.
Парни устремляются исполнять. Со мной остается Михаил, который приводит мужика в чувство посредством холодной воды из кастрюли и парой оплеух.
– Сырость не разводи, - предупреждаю его, видя, как он льет воду. Мужик приходит в себя.
– Где Руль?
– Не знаю...
– обреченно отвечает он, опуская голову и трогая разбитое лицо.
– Давай говори, придурок! Ты думаешь, мы к тебе из ментовки прикатили? Или все-таки тебе паяльник в жопу вставить?
– прибегаю к более известной у нас в стране угрозе.
– Он обычно только ночью приезжает, - начинает выдавать мужик информацию. Вернее, сдает своего корешка.
– Но не всегда. Иногда у Жанки может осесть...
– Это которая на Просвещения?
– пробиваю его, так как никаких Жанн Руля я не знаю.
– Да нет. Эта Жанна в Автово.
– Адрес?
Мужик называет адрес.
Мы устраиваем засаду в лучших традициях.
Но чаи не пьем и в карты не играем. Рассредоточиваю пацанов по всему дому, загоняя одного даже на чердак. Никаких лишних разговоров быть не должно.
"Гости" появляются к трем ночи. Подъезжают на одной машине. Хозяин дома идет открывать. Вид у него более-менее благополучный, если не считать вздувшейся морды с левой стороны лица.
– Что у тебя с харей-то?
– слышен грубый голос от порога.
– Подрался, что ли?
Из машины вышли трое парней. Водитель, видимо, остался в тачке.
– Да нет, - огрызается мужик.
– В коридоре об угол треснулся.
– Экий ты неловкий, - безразлично говорит грубый голос, и троица идет в комнату.
Парни крепкие, стриженные под ежей, в кожаных куртках. Выхожу им навстречу с АПС в руке. Немая сцена.
– Давай на пол!
– командую им спокойным голосом.
Дальше все идет по плану. Троица мгновенно рассыпается, пытаясь выхватить стволы. Стреляю в их старшего. Он дергается, выгибаясь как гимнаст, и валится на сервант. В серванте бьется стекло, шкаф шатается и сыплются с полки какие-то фужеры. Михаил стреляет от дверей. В ответ звучат лишь два выстрела. Я успел присесть, заметив, когда тип нажал на курок, и пули ушли выше. Луплю в ответ, и стрелок затихает. Хозяин дома валяется на полу, закрыв голову руками. Успел все-таки грохнуться на пол и не попасть
Среди прикативших парней Руля нет. Но, может, он оставался в тачке? Один из парней еще дышит. Подхожу к нему.
– Где Руль?
– задаю уже надоевший и мне вопрос.
– Его нет, - хрипит раненый.
– Где он?
– ору ему в лицо. На губах парня уже пузырится кровь.
– В городе, у телки... Врача...
– Тебе врач уже не нужен, - сообщаю ему и, отойдя на пару шагов, дырявлю боевику лоб.
– Нужно уходить, Антоныч!
– волнуется Миша.
– Шуму уже на всю округу подняли!
– Уходим!
– соглашаюсь с ним. Навскидку, не целясь, всаживаю в хозяина дома три пули. Две в грудь и одну в голову. Сматываемся из Петергофа в Питер.
Раннее утро. Скоро покажется солнце, и пролетариат попрет на работу с опухшими от сна или пьянки мордами. Народ теперь злой, голодный. Наше дело ждать. Машины ставим подальше от подъезда дома, где живет некая Жанна. Я засыпаю, велев разбудить меня в девять утра. Но пробуждение наступает раньше, так как солнечные лучи бьют мне прямо в глаза. Пытаюсь во сне от них увернуться, но не получается. Приходится вставать. Выбираюсь из машины.
– Руль вроде не выходил, - говорит мне Михаил.
Разминаю затекшие мышцы. Костюмчик я ночью слегка испачкал, но он темный, поэтому пока сойдет и так. Брюки немного помялись.
– А ты не спал?
– усмехаюсь я. Миша тут же категорически мотает головой. Из второй машины появляются ребята.
– Может, его на хате накроем?
– предлагает Антон.
– На хате не стоит, - говорю я.
– Руль, как мы успели убедиться, достаточно опытен и так просто себя взять не даст. Я им займусь сам. Миха, дуй к метро и купи цветов, только быстро!
День уже разошелся, машины мотаются туда-сюда, как и прохожие. Коммерсанты торгуют теперь с самого раннего утра. До станции метро "Автово" отсюда недалеко. Наши машины стоят почти в торце дома, а окна квартиры Жанны выходят на другую сторону.
Михаил быстро возвращается с большим букетом роз: Пацаны что-то шутят по этому поводу. Иду в подъезд и поднимаюсь на лестничную площадку между третьим и четвертым этажом. Отсюда мне прекрасно видна дверь квартиры Жанны. Стою, жду. Несколько раз мимо меня спускались какие-то люди, но я делал вид, что смотрю в окно и жду. Какие может вызвать подозрения парень с цветами?
Я уже почти озверел торчать на лестнице, когда к подъезду подкатил зеленый "опель". Водитель остался на месте, а из машины вышел бычок и потопал в подъезд. Быстро и тихо говорю по рации своим, чтобы они приготовились. Внизу хлопает входная дверь, и слышно, как поднимается парень по лестнице. Дом пятиэтажный, сталинской постройки, и лифта в нем нет. Бесшумно поднимаюсь выше этажом. Все точно, боец прикатил за своим шефом. Слышу, как парень звонит в дверь и как ему открывают. Руль прощается со своей подругой.