Судьба - Дитя Неба (Симфония веков - 3)
Шрифт:
– После того как я ушел? Откуда мне знать?
В глазах Рапсодии заметалось отчаяние.
– Нет, не в Котелке, меня интересует, что произошло с тобой?
– Я отправился на побережье. Ты хочешь вспомнить о времени, когда меня не было рядом с тобой, Ариа?
– Нет.
– Она задрожала еще сильнее.
– Пожалуйста, не отвлекайся. Расскажи мне все, что произошло в ту ночь. Ты дракон, я хочу знать подробности.
– Я перебрался через завалы, вышел на склон Зубов и начал спускаться на равнину. Я уже перевалил через вершину и тут услышал твой голос. Ты меня звала, но я подумал,
– И что ты сделал?
– Я вернулся назад и обнаружил тебя под каменной аркой, ты была почти обнаженной - кстати, нам нужно будет поговорить об этой твоей манере. Мне нравится видеть тебя без одежды, но только не зимой под открытым небом.
Рапсодия едва не набросилась на него с кулаками.
– Продолжай!
Эши пожал плечами.
– Ты отправилась в кромешную темень только для того, чтобы заставить меня поклясться, что я не стану выслеживать Ракшаса, и я имел глупость согласиться. А потом мы занимались любовью. Совсем не так, как мне бы хотелось, нами владело отчаяние, наверное, я делал тебе больно, но не мог остановиться. Нам обоим было так плохо, и я...
– Он замолчал, увидев, какое облегчение появилось на лице Рапсодии. По ее щекам катились слезы радости. Что происходит? Я ничего не понимаю.
Рапсодия продолжала рыдать, но теперь ее рыдания мешались со смехом. Боль, так долго терзавшая ее изнутри, мгновенно исчезла. Она обняла Гвидиона, разом удивив и обрадовав.
– Ладно, - пробормотал он, прижимая к себе Рапсодию.
– Я ничего не понял, но я привыкну.
Она вытерла глаза рукавом его рубашки.
– Нет, не надо, - попросила она с улыбкой.
– Надеюсь, никогда в жизни мне не придется переживать такого облегчения, - меня мучил невыносимый страх.
Гвидион пропел ладонью по ее щеке.
– Теперь ты можешь мне рассказать?
Рапсодия кивнула и потянулась к карману его плаща за платком, Гвидион улыбнулся и облегченно вздохнул, увидев этот жест. Прежняя Рапсодия возвращалась. Она высморкалась и подробно рассказала ему обо всем, что произошло во время схватки с демоном. Он побледнел, узнав, какую боль она носила в себе. Эши понимал, что даже мучения, которые он испытывал, лишившись части своей души, несравнимы с ужасом, пережитым Рапсодией. Он вновь прижал ее к груди.
– Боги, Ариа, почему ты не пришла ко мне? Почему не хотела меня видеть? Я бы рассказал, что в ту ночь с тобой был я, и тебе не пришлось бы страдать.
– Ну, твой ответ мог бы оказаться другим.
– Рапсодия помолчала и, не поднимая глаз, тихо произнесла: Если бы выяснилось, что демон сказал правду, я бы не выдержала. Мне не удалось бы довести до конца этот проклятый Совет.
– И ты так долго терпела ради намерьенов?
– пораженно спросил Гвидион.
– Они того не стоят.
– Как бы там ни было, ради тех, кто живет в этом мире, намерьенов следовало собрать и объединить. Кстати, мне нужно свести с тобой кое-какие счеты.
– Да?
– Его глаза засверкали.
– Я весь твой. Мои уши, как и все остальное, в твоем распоряжении.
Она серьезно посмотрела на Гвидиона.
– О чем ты думал, когда предложил сделать меня Королевой? Ты свихнулся?
– Почему?
– Мы спорили об этом с нашей
– Ты знаешь все о моем происхождении, зачем ты заставил меня согласиться? Я не хочу быть Королевой намерьенов. Я не справлюсь.
Гвидион рассмеялся.
– Очевидно, Совет с тобой не согласен, поскольку тебя выбрали без колебаний. Наверное, тебе было приятно - обо мне они спорили долгие часы. Рапсодия покраснела и опустила глаза. Эши перестал смеяться и взял ее за руки.
– Рапсодия, я все время пытался тебе сказать, что никто не сможет повести этих людей за собой лучше тебя.
– Как это досадно!
– Берегись, - с самым серьезным видом предупредил ее Гвидион.
– Ты говоришь о моей Королеве, а также о женщине, которую я люблю. Разве не ты сказала, что мы должны помогать другим людям? Кто, кроме тебя, мог бы успокоить это сборище разбойников, заставить их в первый раз за многие столетия вежливо общаться друг с другом? Представители Первого и Третьего флотов обнимались, словно старые друзья, произносили красивые тосты, клялись в вечной любви. Неужели ты не понимаешь важности того, что произошло? Кто, кроме тебя, мог справиться с Энвин, изгнать ее с Совета, не испытывая к ней и тени злобы, а потом спеть в ее честь песню? И заставить ее плакать, желая твоей любви?
– Я сильно сомневаюсь, что ты правильно оценил чувства Энвин.
Он взял ее лицо в свои ладони и долго смотрел в глаза.
– Кто еще мог перенести такое испытание ради людей, по отношению к которым нет никаких обязательств? Боги, Ариа, если это не доказывает, что ты достойна титула Королевы намерьенов, я не знаю, кто его достоин. Я женился на тебе не для того, чтобы ты стала Королевой, и сделал тебя Королевой намерьенов не затем, чтобы ты стала моей женой. Я поступил так только потому, что лучшего кандидата попросту не существует. И я буду помогать и заботиться о тебе. Я возьму на себя, по крайней мере поначалу, все тревоги, связанные с правами на ежегодный отлов рыбы, хлебными тарифами, налогами на рогатый скот в Орланданских провинциях и полезными ископаемыми...
Рапсодия скорчила гримасу:
– Не могу дождаться. С меня этих глупостей и в Тириане хватало.
Его лицо сохраняло серьезное выражение.
– Рапсодия, ты простишь меня? В твоем сердце осталось для меня место? Никто из нас не мог предвидеть, как будут разворачиваться события после ночи нашей свадьбы. Я знал, что тебя ждут страдания, но не понимал, какими ужасными они будут. Ты все еще меня любишь?
Она вздохнула.
– Да. И всегда буду любить.
– И этого для тебя достаточно?
Она долго смотрела на Гвидиона. Боль была почти невыносимой, ложь едва не уничтожила их обоих. Но лгали не они, а теперь на их плечи легло бремя власти. Воспоминания о свадьбе вернули невероятное ощущение счастья, которое она испытала и увидела в его глазах, когда они обещали хранить друг другу верность. И еще нежность их любви - объединились две половинки одной души, веселый смех и планы, которые они строили в ту ночь. Тогда она впервые испытала совершенно безграничную радость, а теперь обрела и мудрость. Она вспомнила улыбку на лице у Патриарха: