Судьба: Дитя Неба
Шрифт:
Рапсодия не смогла удержаться от улыбки.
— Хорошо. — Она вытащила кольцо из коробочки.
В ее руках самоцветы заискрились так ярко, что отразились в глазах сидящего у ее ног Эши, заставив Рапсодию вспомнить о других глазах и ночном небе другого мира. Несколько мгновений она просто держала кольцо, прислушиваясь к его музыке. Казалось, весь Элизиум настроен на эту мелодию, тихонько напевает ее, словно звучит увертюра к удивительной симфонии.
— На левую руку, — тихо попросил Гвидион. Она с подозрением посмотрела на него. — Пожалуйста, верь мне.
Рапсодия надела кольцо на палец и посмотрела на него, ожидая откровения,
Музыка стала громче, словно заиграл целый оркестр. Набирая силу, она наполнила комнату, дом, остров, грот, а потом и все подземное герцогство Элизиум прекрасной песней. После мощного крещендо мелодия зазвучала тише, а затем, подобно взметнувшемуся под порывом ветра флагу, она освободилась от земных пут и воспарила ввысь, танцуя в воздухе над озером, достигая самых дальних уголков пещеры.
Взгляд Рапсодии вернулся к Гвидиону, внимательно наблюдавшему за ней, и в этот миг перед ее мысленным взором возникли смутные картины потерянной ночи, с каждым мгновением становившиеся все более четкими и радостными. Рапсодия не была готова к такой буре эмоций, она едва усидела в кресле и протянула к нему руки. Он прочитал в ее глазах мольбу о помощи и подхватил ее в свои объятия. Мир завертелся в глазах Рапсодии и померк.
80
— Знаешь, я никогда не думал, что ты склонна падать в обмороки, но в последнее время с тобой это случается подозрительно часто.
Голос Гвидиона проник сквозь туман, которым было окутано сознание Рапсодии. В голове у нее понемногу прояснялось. Она слышала другие голоса, не дававшие ей сосредоточиться, требующие внимания. Рапсодия пыталась поймать ускользающую реальность, но ей лишь удалось определить, что она лежит на своей постели. Щека касалась жесткого кружева, украшавшего наволочку. Она проиграла битву за Настоящее, подчинившись противоречивым, непонятным голосам и образам Прошлого.
Рапсодия слышала слова их свадебной клятвы, прекрасные в устах Певицы и дракона, любивших друг друга в течение двух жизней. Она создала песню, навсегда связанную с гротом, так что сам Элизиум стал свидетелем произнесенных здесь клятв любви. Песня продолжала звучать, и теперь, когда память вернулась к ней, наполняла пещеру радостью.
Потом образы изменились, и она увидела другие лица, услышала новые голоса.
«Я больше не встречаюсь с вашим сыном, Ллаурон. Я выполнила вашу просьбу. Мы расстались».
«Какое безобразие. И это после того, как я лично благословил его. Позор! Мне очень жаль, милая».
Рапсодия заворочалась, но вновь не сумела вернуться в Настоящее.
«Они лжецы. На Серендаире мы, по крайней мере, знали, кто поклоняется богам зла, потому что они не скрывали своих взглядов. Здесь же, в этом новом, извращенном мире, даже те, кто стоят на стороне добра, являются расчетливыми хитрецами, старающимися использовать других для достижения собственных целей. Вспомни, что устроили здесь „хорошие“ Король и Королева, Гвиллиам и Энвин. А ты хочешь преподнести себя на тарелке с голубой каемочкой величайшему из лжецов».
«Если и так, это мой выбор. Я все-таки рискну и умру или останусь жить, приняв решение добровольно и с открытыми глазами».
«Ошибаешься.
Она почувствовала на шее горячие слезы, ее крепко и нежно обнимали сильные руки.
«Все в порядке, Сэм. Ты не сделаешь мне больно. Правда. Все будет хорошо».
«Эмили, я никогда, никогда не сделаю тебе больно, надеюсь, ты это знаешь».
«Рапсодия? Рапсодия, пожалуйста, скажи что-нибудь. Пожалуйста».
«Прошла истерика?»
«Извини, боги, мне так жаль…»
Кто-то убрал волосы, упавшие ей на глаза.
«Ой говорит, давайте его прикончим. А если мы ошибемся и заявится другой, и его тоже».
«Нельзя же убивать людей только потому, что ты не знаешь, прав ты или нет».
«Это еще почему? Очень даже верный способ. Серьезно, мисси, если ты в чем-то не уверена, нельзя рисковать».
Луч света коснулся распустившихся цветов в ее саду, впитал в себя их яркие краски и устремился ввысь, вспыхивая разноцветными фейерверками. Из воспоминаний всплыло улыбающееся лицо Эши.
«Ты у верен?»
«Уверен».
Она осторожно отвела руку, гладящую ее лоб.
«Ты назначила себя хранительницей моего сердца, Рапсодия. Почему бы тебе не взять меня в защитники своего? Обещаю, я буду заботиться и оберегать его».
«Это все обман. Ллаурон не умер. Он тебя использовал. Я бы хотел сказать тебе это как-нибудь помягче».
«Пожалуйста, будь тем, чем ты кажешься. Прошу тебя, не причиняй мне боль».
«Я тот, кем кажусь. И я никогда не причиню тебе боли».
«Ты должна понять, что мне легче умереть на месте, чем рассказать то, что я должен».
«Почему?»
«Потому что мои слова причинят тебе боль».
Эши, дрожа, наклонился ее поцеловать, а когда он заглянул ей в глаза, она увидела того мальчика, который влюбился в нее в другом мире, в лунную летнюю ночь в кружевной тени ивы.
Она услышала голос своего отца:
«Когда ты найдешь то, во что будешь верить больше всего на свете, твой долг перед собой не предать собственной веры, потому что она дается только один раз. И если твоя преданность будет безграничной и непоколебимой, окружающим тебя людям ничего не останется, как принять твой взгляд, согласиться с тобой. Кто лучше тебя самой может знать, что тебе нужно в этом мире? Не бойся и не пасуй перед трудностями, милая. Найди то единственное, что для тебя важнее всего, а остальное решится само собой».
Рапсодия открыла глаза. Гвидион смотрел на нее сверху вниз, на его лице застыла тревога. Увидев, что Рапсодия пришла в себя, он облегченно улыбнулся, но улыбка тут же исчезла.
— Добро пожаловать обратно. С тобой все в порядке?
Она закрыла глаза и положила тыльную сторону руки на лоб, пытаясь ослабить пульсирующую боль.
— Не знаю. Что будет теперь?
— Ну, все зависит от того, как ты себя чувствуешь. — Голос Гвидиона звучал тревожно. — Если тебя интересует мое мнение, я предлагаю найти пастушью хижину и счастливо прожить в ней долгие годы. — И он с любовью посмотрел на Рапсодию, но тут его лицо омрачили воспоминания. — Я люблю тебя, Ариа, боги, я так долго мечтал тебе это сказать. Но я больше не хочу никаких потрясений, ты и без того перенесла слишком много. Поэтому я поступлю так, как ты решишь. Задавай любые вопросы, поведай, что лежит у тебя на сердце.