Судьба и книги Артема Веселого
Шрифт:
Однако ж, несмотря на то, что вагон был буквально полон, на каждой станции, где останавливался поезд, к нам просились и лезли сотни людей. […]
— Сунь ему горячей головешкой в рожу, — советует кто-то из темного угла вагона…
Многих сталкивают обратно, под колеса уже бегущего поезда, некоторые счастливцы остаются и минут через пять уже заводят дружескую беседу с теми, кто их сталкивал. Кругом кипят споры. […]
— Эх-хэ…хе … дожили… времена наступили, нечего сказать, погибает Россия, а никто и в ус не дует…[Реплика
Мужичок сдергивает шапку, встряхивает кудластой серой головой и уверенно говорит:
— И… и… милый, не беспокойсь, за нашу то есть Рассею не сумлевайся. Она вывернется 12 .
В декабре 1917 — январе 1918 года отряды уральских и оренбургских казаков выступили против советской власти. Образовался Оренбургский фронт…
15 мая Самарская губерния была объявлена на военном положении, редакция послала Кочкурова в командировку в уездный город Бузулук, которому угрожало нападение казачьей Оренбургской армии генерала Дутова.
Через неделю Кочкуров вернулся в Самару с материалами о событиях в прифронтовых районах. Несколько заметок и сообщений «от нашего корреспондента» он опубликовал в газете «Солдат, рабочий и крестьянин» за подписью Н. Кочкуров и Колумб — «Во власти бандитов» «Деревенские кулаки и Дутов», «С фронта» и другие 13 .
Николай Кочкуров записался добровольцем в боевую дружину и принял участие в решающем бою за Самару у села Липяги 4 июня.
Наша боевая дружина коммунистов из Самары была выслана на фронт под село Липяги, в 1 2 верстах от города.
Прибыв к месту назначения, мы на окраине села вырыли две линии окопов и стали ждать наступающих с Волги чехов.
На другой день к нам на подмогу прямо с Оренбургского фронта прибыл Северный летучий отряд моряков-балтийцев […]
Чехи подтянулись и ударили в штыки. Наши части, лишенные общего руководства, штыкового удара не приняли и обратились в паническое бегство.
И только отряд моряков не побежал. К нему присоединилась маленькая группа из нашей дружины.
Залегли у железнодорожной насыпи и больше часа вели бой с численно превосходившим нас противником.
Моряки дрались, как львы, и ни один из них не вышел живым из этого боя. По широкой степи раскиданы их косточки.
Какова же судьба бросившихся в бегство?
Позади второй лини окопов протекала речка Татьянка. Больше тысячи человек чехи здесь захватили в плен.
Товарищи, не захотевшие сдаться, бросились вплавь. На воде чехи подстреливали их и множество потопили.
Потом пришлось бежать по раскисшим от половодья лугам и, кроме Татьянки, переплывать Дубовый ерик [5] , Орлово озеро, Говнюшку, Сухую Самарку и только в количестве тридцати человек к вечеру этого дня мы добрались до Самары 14 .
Солдаты
5
Ерик— старое русло реки, куда весной затекает вода.
Утром 8 июня город был сдан.
Пленных красноармейцев и коммунистов белочехи расстреливали без суда.
Бабушка рассказывала:
«Добрые люди доставили Николая в больницу. Он был ранен в колено. Сделали перевязку. Скоро в больницу нагрянули чехи. Офицер с солдатами обходили палаты, выискивали раненых. У кого рука забинтована, у кого голова. Раненых солдаты вытаскивали во двор и тут же расстреливали. Подошли к Николаю. На нем бинтов не видно, сказал, мол, малярией болею.
Офицер велел засучить рукава рубашки, потом штанины. Слава Богу, у кальсон был узкий манжет и через колено не поднялся.
Поздним вечером дедушка подогнал закрытую пролетку к больнице, Николай вылез в окно, и они уехали из города».
Залечивая рану, Николай Кочкуров некоторое время жил на даче у Мундецен.
«Он приехал к нам на Красную Глинку, — вспоминала Эмилия Ивановна Мундецен. — Ходил с палочкой, прихрамывал. Когда чехи проверяли документы, выдавал себя за студента. До сентября Николай Иванович безвыездно жил на Глинке, затем перешел через фронт и добрался до Саратова» 15 .
В Саратове, где в эвакуации находился Самарский губревком, Кочкуров работал в «Приволжской правде», редактором которой был Н. И. Смирнов.
В октябре в Самаре восстановилась советская власть.
Николая Кочкурова губком партии направляет для организации издания газеты в уездный город Мелекесс Самарской губернии.
Бабушка вспоминала:
«Зимой восемнадцатого, незадолго до Рождества, Николая послали в Мелекесс, велели наладить там газету. Выдали шапку, новые валенки и хороший романовский полушубок. Я, было, порадовалась: такому век сносу не будет, да Николай сказал, что одёжу потом надо вернуть».
В Мелекессе Кочкурова избирают членом, а потом — председателем уездного комитета РКП(б).
Он начинает готовить материл для первого номера газеты «Знамя коммунизма» и выпускает его 29 декабря 1918 года.
Автором большинства публикаций был главный редактор Николай Кочкуров.
В Партийном архиве Самары обнаружились материалы, связанные с работой Николая Кочкурова в Мелекессе.
«В бытность Н. И. Кочкурова председателем Мелекесского укома и редактором газеты „Знамя коммунизма“, он на страницах газеты резко выступил против безобразий и беззаконий, которые совершали проникшие в ЧК авантюристы. Уездный комитет партии и уездный исполком поддержали выступление газеты, однако авантюристы из ЧК отказались подчиниться укому и уисполкому» 16 .