Судьба и книги Артема Веселого
Шрифт:
Мне очень хочется повидаться с вами, ведь я вас почти не помню и не знаю. Тебя — совсем, а Гайру очень мало: помню, как однажды плыли мы в одно из путешествий на лодке, и отец прямо с лодки подстрелил на берегу селезня. За ним послали нас с Гайрой. Мы притащили его — каждый за крыло — в лодку, а смотреть, как ему будут рубить голову, нам не позволили…
А еще, помню, Гайра подарила мне замечательную книгу „Швамбрания“. Вот, пожалуй, и все. Так что, встретившись на улице, не узнаем друг друга.
Но я надеюсь, что так или иначе я попаду в Москву, и мы, конечно, увидимся и поговорим обо всем.
Вы
Но попытаться, конечно, можно и нужно. И есть еще одно дело не меньшей важности: это собрать воспоминания современников об отце. Ведь есть, наверное, еще и сейчас немало людей, которые хорошо знали его как писателя, а может быть даже и после. Это было бы очень ценно. Какие книги отца у вас есть? Может быть, теперь, после реабилитации, я смогу купить что-нибудь из недостающего в букинистическом магазине здесь, в Горьком. Работая в библиотеке, вы, наверное, сможете найти старые критические статьи о нем — это тоже очень интересно.
Есть ли у вас фотографии отца? У меня есть две, которые я переснял со старых, приеду — привезу…»
Весь апрель мы переписывались — узнавали друг друга.
«Гадаю, где это ты снималась: на работе или дома? — писал Лева, получив мою фотографию. — Склоняюсь в пользу домашнего очага. Журналы „Новый мир“ стоят вместе с книгами, что, по моим представлениям, не соответствует библиотечным порядкам, а еще какие-то журналы вообще лежат сверху книг, плашмя.
К сожалению, кроме „Нового мира“, я ничего больше на полке разобрать не сумел, так что лишен возможности судить о том, как ты живешь. Что ты делаешь „от шести до полуночи“? Кого читаешь? Что смотришь? В частности, какая из кинокартин последнего года тебе больше всего понравилась?
На каком курсе ты учишься и на кого выучишься?..
А полка твоя похожа на мою. Полка у меня в два ряда, поперечные доски не такие толстые, а в середине с подпоркой.
Книг у меня мало [Лева скромничает: он собрал прекрасную библиотеку. — З.В.],а из отцовских есть „Гуляй Волга“ и маленькая огоньковская книжечка рассказов. Были еще рассказы и „Страна родная“, но я их отдал Ляле. Да, есть еще небольшой сборничек критических статей о нем. И все. Это было бы замечательно, если бы достопочтенная комиссия по литературному наследству Артема Веселого, возглавляемая Гроссманом и замыкаемая тобой, разродилась бы решением о 3-х томнике. Но поживем — увидим!..
Заяра, не смогу ли я чем-нибудь помочь тебе в работе по подготовке рукописей? Не претендую на что-нибудь важное, а так, может быть, какая-нибудь переписка чего-нибудь или вроде этого. Ты напиши чуть что.
Теперь о Ляле [90] .
Пару дней назад получил от нее письмо. Она очень тяжело переживает судьбу отца. Все, до самого последнего момента, она пыталась связать в систему, найти какое-то оправдание всему этому. А что искать, когда нет во всем этом ничего последовательного и нет всему этому никакого оправдания!..
90
Волга Николаевна Борисевич (Говор)(12.Х.1931–1.V.1957) — дочь Артема Веселого и Людмилы Иосифовны Борисевич. После освобождения матери из лагеря жила с ней в Белоруссии, закончила биофак Белорусского университета, работала в научно-исследовательском институте Академии наук. Умерла от заражения крови через неделю после родов.
Не посылаю своего фото: во-первых, у меня есть сейчас только паспортнообразные, с выпученными глазами, а во-вторых, тебе интересно будет проверить свою память и увидеть меня сразу целиком, живьем.
Приветище Гайре и маме.
9 апреля 56 г. Лева»
«Здравствуй отныне и навек (то есть до 2056 года),
о, Ярмак — Заярий!!!..…! [Я написала, что родись я мальчиком, звалась бы, по желанию отца, Ярмаком. — З.В.]
Приветствие звучит не хуже, чем у Гомера.
Кстати, озвучании. Возможно, что это лишь моя фантазия, но тем не менее, когда я, вместо общепринятого начертания „Ермак“ (помнишь, из хронологической таблицы за 5–6 классы: „Покорение Ермаком Сибири… такого-то года) впервые встретил „Ярмак“ — это было в „Гуляй Волге“ — то последнее показалось мне несравненно сочнее и звучнее чем „Ермак“…“
В этом же письме Лева в шутливой форме подробно рассказывает, как дважды безуспешно пытался сфотографироваться, чтобы прислать мне карточку.
„…Как ты видишь, я сделал все возможное, чтобы ты могла представить себе мой лик зрительно, но — увы и ах!
Остается один выход: давай вообразим, что мы живем не сейчас, а сто лет назад. Фотографий тогда не было, и люди познавали друг друга описательно. Вот и мы также: я „опишусь“, а ты прочтешь и представишь. Ладно? Итак:
1. Рост: в достаточной мере длинный.
2. Волосы: косматые, плохо слушаются расчески.
3. Усы: в зачаточном состоянии.
4. Глаза: жгучие. 5. Взгляд: пронзительный. / Или наоборот, все равно.
6. Нос: отдаленно напоминает римский образец.
7. Рот: изяществом своей формы свидетельствует о непреклонной воле его владельца и о его же хорошем аппетите.
8. Вес: до обеда — 60 кг.
после обеда — 70 кг.
9. Чело (лоб): открытое, говорящее о благородном происхождении и отмеченное печатью, значение которой стерто временем.
10. Характер: покладистый.