Судьба и книги Артема Веселого
Шрифт:
Этой возможности нет, приходится метаться от одной рукописи к другой и т. д., что никак не гарантирует представление издательству романа в срок.
Заработанный мною аванс (известный % по договору) возвращу при первой возможности…
Артем Веселый
16 января 1932 8
Увы!
В 12 книге Нового Мира моя вещь запрещена, а 11-ую и посылать нечего — там пустяки, отрывок [98] .
Одновременно
Хвораю, лежу.
Привет
Артем
22 января [1932] 9
98
В №№ 10 и 11 «Нового мира» (1931 г.) печатались главы из «России, кровью умытой». Обещанное редакцией журнала окончание в № 12 отсутствует.
99
Иван Михайлович Касаткин(1880–1938) — прозаик, поэт. Член партии большевиков с 1902 г. В 1930-х гг. — редактор Гослитиздата и журнала «Земля Советская». Репрессирован. Расстрелян.
Дорогой Иван Михайлович!
Я устал от Гуляй Волги. Иные страницы видеть не могу. Выжидаю новой волны, которая подняла бы меня на работу, и тогда одним духом дошибу оставшиеся главки.
Ведь мы договорились, что в мартовском номере «Земля Советская» печатаются главы 1–17, а в апрельском — 18–33.
Если так, то спешить особенно нет смысла. 2 недели я еще пробуду здесь [в доме отдыха «Марьино»], 17-го вернусь в Москву, 23 или 25 марта сдам последние главки Это точно. Или редакция что-то передумала? С нетерпением жду ответа — телеграфом.
Привет
Артем
28 февраля [1932]
Ответ И. М. Касаткина [телеграмма]:
«НИКАКИХ ИЗМЕНЕНИЙ. НАЧАЛО ПЕЧАТАЕТСЯ МАРТОВСКОЙ. СПОКОЙНО ДОРАБАТЫВАЙ. ТРЕВОЖИЛ ВСЛЕДСТВИЕ ПОЛОЖЕНИЯ ПРЕДСТАВЛЯТЬ ПОЛИТРЕДАКТУРЕ ВЕЩИ ЦЕЛИКОМ» 10 [100] .
100
«Гуляй Волга» была напечатана в журнале «Земля Советская». 1932 (№№ 3,4,5).
Здорово бедолага!
Письмо твое догнало меня в Ялте. С Москвой я распростился насовсем — разошелся с женой, со всеми перелаялся — в Москве у меня теперь ни угла, ни темной хаты. Осенью попал в переплет — писать неудобно: бумага загорится — ну, коротко сказать, положенья моя плохая, даже, можно сказать, хуевая положения.
Писать Ставскому я бы тебе не советовал. Двигай общим порядком, по всем ступеням лестницы, и я ни на минуту не сомневаюсь, что ты возвратишься в боевую семью большевиков.
…Не раз и не два
«Всему свое время, и время всякой вещи под небом. Время насаждать и время вырывать посаженное. Время плакать и время смеяться; время сетовать и время плясать (хотя тебе на одной ноге не до пляски [101] ); время находить друзей и время терять их» и т. д.
Одновременно с этим письмом посылаю тебе почтовым переводом 50 монет — аванс за частушки (книга уже вышла в Гихле). К концу марта думаю разбогатеть — тогда пришлю еще.
Пиши мне Киев до востребования. Куда я на днях имею честь отбыть.
Целую тебя в сахарные уста.
3 марта [1937]
Пират пера
P.S.Ты меня, корешок, действительно мало знаешь. Я тебе не опереточный кунак до первого черного дня, я — не хвалясь скажу — «мальчишечка с характером». Скала моих к тебе добрых товарищеских чувств не дрогнет перед испытанием ни огнем, ни водою. Порукой в том — мое тебе слово чести! 11
Письма Артему Веселому [102]
Новосибирск,
30 февраля 1930 г.
Дорогой Артем!
Мне сейчас до зарезу нужна твоя дружеская помощь. Дело такое. Если помнишь, я рассказывала тебе, что моя повесть «Хмель» условно принята «Октябрем» и что требуется некоторая переделка. Рукопись в первой редакции (для «Октября» — первая, фактически — третья) читали Караваева и Исбах.
102
Письма (кроме письма Ф. Г. Попова) хранятся в архиве Артема Веселого.
В начале января месяца, закончив переделку, я послала рукопись «Октябрю». К этому времени я имела несколько весьма заботливых и многообещающих писем от Караваевой и Исбаха, и анонс с программой «Октября», распечатанный в газетах и журналах. На мой запрос, не лучше ли передать рукопись в «Сибирские огни», Караваева, от имени редакции, ответила, что я могу дать «Огням» отрывок, а всю вещь надо непременно послать «Октябрю». […]
После месячного молчания я получаю от Караваевой подробное письмо, где она пишет, что «Хмель» печататься не будет. Причины? «Узость горизонтов», недостаточно проработанная «проблемность», словом, соображения чисто идеологического порядка. Караваева выставляет требования прямо нечеловеческие и заканчивает предложением написать… новую повесть об алкоголизме и на фоне металлургического завода (у меня — пивоваренный). […]
Я послала письмо Фадееву, где прошу его сообщить мне свое мнение. Мое положение перед «Огнями» и вообще — чрезвычайно тяжелое и дурацкое.
К тебе у меня такие просьбы:
1. Если знаешь Фадеева близко, попроси его действительно прочесть рукопись (пожалуйста, поскорее сходи к нему!).
2. Прочти сам, я тебя очень прошу.
3. Посоветуй, как мне теперь быть. […]
[Без даты]
Дорогой Артем!
Спасибо за хлопоты. Теперь я спокойна. […]