Судьба на выбор. История попаданки

Михаль Татьяна

После завтрака-обеда-ужина некромант запирался в своём подвале и от него не было ни слуху ни духу.

Тоска-печаль…

Сара понимала, времени у неё не оставалось совсем и что предпримет Алишер, было неизвестно. Судя по его поведению, он не собирался её отправлять от себя подальше, как намеревался ранее. Всё-таки он не враг себе. Мариям-то точно взбунтуется, если Сара уедет. Но с другой стороны — кто знает, что у некроманта в голове.

Вывод — раз гора не идёт к Магомету, то значит Сара сама отправляется к Алишеру.

Сара не стала больше ждать первого шага от мужа и с наступлением ночи

отправилась в его покои.

Ночь была лунной… И такой светлой, что казалось, сумерки только-только опустились на мир. Полная сияющая луна заглядывала прямо в окно. И серебристый свет преображал всё вокруг, делая очертания предметов размытыми и мистическими. Ветер приносил в открытое окно запахи из сада: горько-сладкий аромат роз. В такую ночь просто невозможно было спать, внутри бушевали странные чувства. И Сара поняла, что эта ночь станет переломной в их с Алишером отношениях.

Она набросила на ночную сорочку лёгкий пеньюар, пощипала щёки для большего придания румянца, прикусила губки и бесшумно вышла в коридор. В замке было очень тихо, только ветерок гулял по коридору из раскрытых окон. Даже зомби-слуг не было видно и слышно.

Сара дошла до покоев супруга и замерла. Дверь была приоткрыта, изнутри лился свет. Сара, дрожа от предвкушения, рывком распахнула дверь и осторожно вошла.

Алишер, раскинувшись, лежал на спине на широкой кровати. Простыня сбилась до самой талии, одна ладонь прикрывала глаза, словно мужчина хотел защититься от слабого света горящих свечей, стоявших рядом. Другая рука прижимала к груди книгу. Алишер спал.

Сару, словно мотылька, притягиваемого к пламени, влекло к нему.

Мужчина был прекрасен.

Сара остановилась у кровати, не в силах оторвать глаз от Алишера, и стала внимательно разглядывать его. Лицо супруга, с ровным носом, чувственными губами и очень высокими скулами, было расслаблено во сне.

— Какой же ты красивый… — прошептала Сара, и её рука сама собой коснулась его волос. Её пальцы, лаская, погладили его густые золотистые волосы.

Сара без малейшего смущения посмотрела на его обнажённый торс. Алишер был крупным, сильным человеком. Плечи, грудь и руки были у него, как у плотника или лесоруба, и нигде не было ни капли жира. На груди, кудрявились светлые волоски, они сбегали на живот, скрываясь под простыней. Сара вдруг поняла, что он совершенно обнажён, что, кроме простыни, на нём ничего нет, и она, как зачарованная, уставилась на него.

Он вдруг негромко что-то прошептал и повернулся немного на бок. Книга упала на кровать и захлопнулась. Простыня соскользнула, открыв живот с кубиками пресса и крепкие узкие бёдра. Сару будто окатило жаром. Она провела ладонью по его шее, по плечу, по руке…

Алишер вдруг перевернулся на спину и одной рукой резко ухватил Сару за руку. В другой его руке блестнула сталь острого лезвия, приставленного к её горлу.

Сара нервно сглотнула. Такого приёма она уж точно не ожидала.

Его глаза, ещё сонные смотрели на неё напряжённо.

— Что ты здесь делаешь? — хрипло осведомился мужчина и отпустил её руку и убрал нож.

— Разве не понятно? — вопросом на вопрос ответила Сара, взбираясь к нему на кровать, по пути сбрасывая пеньюар.

Она пальчиками осторожно и очень ласково дотронулась до его обнажённого

живота, к этим твёрдым кубикам пресса и погладила, продолжая смотреть в зелёные глаза.

Алишер замер, словно каменное изваяние, но в ту же секнду перехватил её руки, опрокинул на спину и навис сверху.

Саре было приятно ощущать его тяжесть на себе. Это было очень волнительно.

Его зелёные глаза пылали каким-то мистическим огнём, осматривая её лицо, приоткрытые губы, опускаясь ниже, на изгиб шеи, где часто билась жилка, на её высоко вздымающуюся грудь.

— Ты сама пришла… — хрипло выдохнул он ей в самые губы.

— Советую оценить мою храбрость, так как от тебя её не дождёшься… — широко улыбнулась она в ответ.

Алишер прижался к Саре крепче, поцеловал её в шею и прошептал:

— Играешь с огнём, Сара… Твои речи слишком дерзки…

— Хватит болтать, — простонала она. — Займись уже мной.

Его руки скользнули к её груди, и он сжал нежные полушария, прикрытые гладким шёлком сорочки.

У Сары перехватило дыхание. Каждой клеточкой, каждым нервом своего существа она чувствовала его прикосновение, она трепетала, она хотела большего. Она опустила руку вниз, чтобы погладить талию Алишера. Она дрожала…

Он застонал и одним рывком разорвал тонкую ткань.

Алишер немного грубо оттянул за волосы её голову. Наверное, он прочел в её лице то же, что и она в его, — неистовство. И голод. И тут он поцеловал её, бешено, со страстью, которая, словно взрыв, ошеломила их обоих. Он был близко, так близко, и Сара продолжала прижиматься всё теснее с бесстыдным пылом, на который, как думала раньше, никогда, даже в прошлой жизни, не была способна. Она желала его, и от этого никуда нельзя было скрыться. Они целовались и целовались, но поцелуев было недостаточно — со страстью, заученной когда-то, но теперь естественной и откровенной, она положила руки ему на плечи, распластала ладони, ощущая тугие мышцы.

Наконец, он оторвал губы от её губ, и Сара почти вскрикнула от отчаяния. Алишер дышал так же тяжело, как и она.

Он коленом заставил её раздвинуть ноги. Сара судорожно вздохнула и выгнулась под ним.

Её ногти впивались в его спину. Потом Алишер почувствовал её руки на своих ягодицах… и больше он не мог ждать.

Приподнявшись на локтях, он осторожно, но настойчиво проник в неё.

— Сара… — выдохнул он её имя со стоном.

Она громко вскрикнула.

Его горячие губы мгновенно поползли по её шее, добрались до обнажённой груди.

Времени не существовало, и словно железная клетка, в которой были заключены их сердца, лопнула раз и навсегда, а любовь, ещё очень хрупкая, но уже горячая, пылкая, истинная любовь затопила всё, как вышедшая из берегов бурная река.

Есть такие минуты, когда слова не нужны, а тело обладает более безошибочными инстинктами, чем разум.

* * *

Сара просыпалась медленно, собственное тело казалось ей невесомым и расслабленным. После первого раза они в эту ночь занимались любовью ещё дважды — с той же страстью и с тем же неистовством, словно никак не могли друг другом насытиться. Слов было сказано немного, но в глазах у обоих светилось некоторое ошеломление происходящим и, пожалуй, благоговение перед осенившим их чувством.