Судьба на выбор
Шрифт:
– Потрясающе… – только и сказала я.
Кэролайн, жутко довольная своим «гениальным» решением, не заметила сарказма.
– Да-да, – согласилась она. – Ты забудешь про Джека, он получит свой курортный роман, а вы с Ричардом сможете двигаться дальше. Шикарно во всех отношениях!
Старушки закивали, будто Кэролайн стяжала лавры доктора Фила.
– Кэролайн, ты – чокнутая! Это худший совет изо всех, что я слышала! Торгуй своими домами и не вздумай – ни за что! ни в коем случае! – становиться психологом. – Похоже, мой отказ ее здорово огорчил, но мне было все равно. Я продолжала: –
Дома я скинула пальто, уронила сумку и последовала за запахом еды на кухню, ожидая, что родители, как обычно, уже сидят за столом. Однако там было темно, только горела лампочка в духовке, где за стеклянной дверкой доходила запеканка. В столовой тоже никого не оказалось.
– Папа? Мама? – нерешительно позвала я.
Дом молчал. Что-то не так! С тех пор как мама заболела, нам всем пришлось придерживаться строжайшего распорядка дня, любые отступления от него провоцировали новые приступы. Я помчалась вверх и распахнула дверь в родительскую спальню, уже зная, что никого там не обнаружу. Поспешно вернулась в прихожую, едва не упав второпях с лестницы, и схватила сумку, вытряхивая содержимое на пол в поисках телефона. Уже было набрала номер отца, как вдруг увидела на тумбочке прислоненную к вазе записку.
Включив свет, я прочитала написанные ровным отцовским почерком строки. А потом, недоуменно приподняв брови, перечитала еще раз, не веря глазам. Записка начиналась со слов: «Я в баре с Джорджем», и это было так же неожиданно, как «Готовь выкуп, нас похитили инопланетяне». Отец крайне редко, в исключительных случаях, позволял себе расслабиться и провести время с друзьями. Но не это было самым странным: дальше и вовсе начинался бред: «Мама в школе с Ричардом. Ужин в духовке. Вернемся к восьми».
Что значит «мама в школе с Ричардом»? Она снова ушла из дома, а Ричард ее нашел? Такого быть не может, папа ни за что в жизни не стал бы прохлаждаться в баре. Выходит… Ричард сам ее туда отвез? Но ради чего? Хоть убейте, я не могла придумать ни одной причины, зачем ему это делать, даже будь он моим женихом. А сейчас – тем более. Ничего не понимаю. Что хуже всего, отец, получается, соврал, когда соглашался не вовлекать Ричарда в домашние дела, по крайней мере, пока страсти из-за разрыва не улягутся.
Чем больше я об этом думала, тем сильнее злилась. Неужели Ричард решил использовать мою любовь к маме в качестве рычага давления? И он рассчитывает меня вернуть? Что ж, его ждет крайне неприятный сюрприз!.. Пылая праведным гневом, я схватила с тумбочки ключи от машины и хлопнула дверью.
По дороге к школе постоянно приходилось осаживать себя, чтобы не гнать. И было это непросто – от ярости правая нога сама вдавливала педаль газа в пол, а я воображала, как во всех подробностях выскажу Ричарду все, что о нем думаю, и собью с него наконец спесь. Нет, я, конечно, знала, что не позволю себе такого в присутствии мамы. Мне просто хотелось найти их и забрать маму домой. Ричард не идиот, должен сам все понять. А если
Школа тонула в темноте, и центральный вход в такое время наверняка уже заперт, поэтому я сразу направилась к боковой двери. За мной с тихим жужжанием повернулась камера безопасности. Как бы дело не кончилось плохо: если сработает сигнализация, через пару минут приедут полицейские, и будет весьма непросто объяснить, что на закрытой территории учебного заведения делает дочка бывшей сотрудницы.
За стеклом двери ничего не было видно – в коридорах тоже царила тьма. Положив пальцы на алюминиевую ручку, я замерла. Может, не стоит? Выгнавшая меня из дома злость уже улеглась, сменившись еле тлеющим раздражением. Наверное, лучше вернуться и обо всем забыть. Однако я, практически вопреки собственной воле, распахнула дверь и затаила дыхание. Сирена так и не взвыла, а охранник с дубинкой наперевес не выскочил из-за угла. Отлично.
Отсутствие света не мешало ориентироваться в здании – я неплохо знала планировку. Правда, не представляла, откуда начинать поиски. Коридор, уходящий влево, где располагался кабинет Ричарда, я решила пропустить и направилась в сторону кафедры искусств. Маму всегда тянуло именно туда.
Пройдя сквозь вращающиеся двери, я увидела, что в нескольких классах горит свет, и глубоко вздохнула, готовясь к неприятному разговору.
– Вам чем-нибудь помочь? – раздался за спиной голос. Судя по подозрительным интонациям, помочь мне могли только одним – показать дорогу к выходу. – Школа закрыта, и посторонним вход запрещен.
Замечтавшись о спасении мамы из лап коварного Ричарда, я совсем забыла об осторожности и проворонила момент, когда кто-то вышел из кабинета. Надо же было так влипнуть! Я медленно повернулась.
– Эмма! Ох, Господи боже мой, я тебя не узнала. – Женщина, уже готовая огреть меня скульптурой по голове, вдруг раскрыла руки для объятий. – Ты какого черта разгуливаешь здесь в темноте? Перепугала до смерти. Я же не знала, что ты сегодня приедешь.
Я тоже этого не знала, но не стоит рассказывать Дженис, бывшей маминой коллеге, что именно меня сподвигло.
– Солнышко, ты как? – тем временем щебетала она. – Мы все за тебя переживали. Такая трагедия!
Я рассеянно кивала. Присутствие Дженис еще больше выбивало почву из-под ног. Эта милая дружелюбная женщина, больше всего на свете обожавшая сплетни, в свое время была маминым заместителем и закадычной подругой. Уже по одной этой причине стоило проявить больше вежливости.
– Спасибо, все хорошо.
Дженис похлопала меня по руке, наверняка не упустив из виду отсутствие кольца на безымянном пальце.
– Как жаль, что вам пришлось отложить свадьбу… – сокрушенно покачала она головой, а мне в ее словах почудился намек на вопрос. Выходит, Ричард здесь никому не рассказал, что мы расстались?
Решив обойтись многозначительным «угу» (Дженис, к счастью, не стала выпытывать детали), я покосилась на освещенную студию позади. В любой момент оттуда могли выйти Ричард с мамой, поставив меня в еще более неудобное положение.
Дженис неправильно истолковала мой взгляд.
– Они в «Си четыре», большой студии. Ты успеешь к ним присоединиться.