Судьба пионера в СССР
Шрифт:
– Петька!
– позвал негромко и виновато.
– Блин! Опять ты привязался! Ну че тебе еще надо, козел!
– Ты это... поди сюда. Не бойся, я драться не буду. Ты же - хе-хе - меня сильнее... Ты же ведь сам меня отмудохаешь, если захочешь. Зачем тебе папа! Ты же сам ведь можешь!
Петька с подозрением посмотрел на свои руки, потом зачем-то на ноги...
– Ну... И отмудохаю, если захочу. А че?
– Давай, Петька, лучше помиримся. Я ведь от обещания не отказываюсь. От сигарет, в смысле. Позвони папе еще раз, а? Позвони, Петь! Только скажи,
Двадцати пяти рублей должно было хватить примерно на пять порций Z. Просить больше Вожатый остерегался.
"На первый раз", - подумал Вожатый. Пот струился по его давно не бритой морде. Выглядел он страшно.
Петька пожал плечами.
– Во дурак... Ну ладно. Но только в последний раз! Опять наебешь - отмудохаю!
Операция прошла как по маслу: Вожатый спер для Гаврилова полбутылки политуры, тот простил обиду, и даже разрешил Петьке позвонить дважды - папе на работу и однокласснику, которого Петька обозвал козлом сраным и пообещал отмудохать. В тот-же день папа прислал в лагерь своего шофера с обещанной суммой.
– Красивые...
– удивленно рассматривал Петька две десятирублевые и пятирублевую купюру, - никогда раньше не видел. А зачем они нужны, это что, как билеты на аттракцион?
– Не... это для другого, - уклонился Вожатый, - это только взрослым нужно... иногда. Ну, давай, давай скорее!
– Руки!
– Крикнул Петька.
– Смотри! Отмудохаю, если че...
– Петенька, ну я же обещал... Через час будет у тебя пачка "Космоса"!
– "Космоса"? Это хорошо! Мой папа их курит, а говорит, что рабочие и крестьяне скоты и сосут "Приму", да "Беломор". Ладно, держи свои рубели. Я жду. Опоздаешь - отмудохаю!
На самом деле Вожатому потребовалось гораздо меньше времени для того, чтобы выйти за территорию лагеря, перейти по мосту через речку, оказаться в поселке, зайти в сельпо и купить за шестьдесят копеек красивую синюю пачку с изображением космической ракеты. Чистый доход с операции составил двадцать четыре рубля сорок копеек. Вожатый подумал и купил еще коробку спичек за одну копейку. На общий баланс это не повлияло, так как копейка валялась в его грязном кармане уже месяц.
"Заебись!
– решил Вожатый.
– Теперь к Ломоносову!"
Ломоносовым за глаза обзывали Терентия Прокофьевича Офиногенова-Каца, преподавателя химии в поселковой школе, по ночам тайком изготовлявшего Z в самодельной фабрике-лаборатории, помещавшейся в сарае. Сам он гордо именовал себя "драг-дилером", вычитав это загадочное слово в "Огоньке", и не разобравшись до конца в его смысле; еще Офиногенов-Кац был членом Партии и секретарем школьного Партбюро, а еще - полным идиотом. Единственное, что он знал хорошо - так это химию.
Вожатый, направился на Сельскохозяйственную восемь.
– Здорово, химик!
– поприветствовал он учителя, который рыл в саду какую-то яму.
– А... Ага, - глядя в сторону отвечал тот.
– Что, яму роешь?
– Не... Это я так!
– испуганно крикнул
– Каникулы нынче?
– зачем-то спросил Вожатый и без приглашения прошел через калитку в сад.
– Почему?
– опять испугался учитель.
– А, да - каникулы, каникулы! Каникулы! Плохо, что каникулы, очень плохо...
– Это почему плохо, Терентий?
– А потому! Что!
"Ясно, - уныло подумал Вожатый.
– Уроков нет, детей нет, авторучки воровать не у кого. Минус паста - важнейший элемент продукта. Щас цену заломит..."
И Терентий Прокофьевич заломил.
– Ты что!
– побледнел клиент.
– Душу вынуть хочешь!
Учитель задрожал, но не отступил.
– Ну давай хоть по пять пятьдесят!
– Не...
– Идиот! Пять пятьдесят пять!
Сошлись на пять шестьдесят три. Учитель нырнул в сарай и моментально вернулся с газетным свертком, в котором угадывалось нечто мягкое и шершавое.
– Осторожней, - шепнул химик.
– Знаем, знаем. Сам бы поберегся. А то будешь жадничать так кто-нибудь обидится, да в менты... А там разговор короткий.
– А че!
– крикнул вдогонку Терентий Прокофьевич - Я ниче не делаю!
"Четыре дозы по пять шестьдесят три, - подсчитывал Вожатый, возвращаясь в лагерь, - равно двадцать два рубля пятьдесят две копейки. Должно остаться рубль восемьдесят восемь. Так, пересчитаем... все верно! Отдать пацану сигареты и - ..."
Вожатый аж замяукал в предвкушении дозы.
Петька радостно схватил пачку и коробку спичек, не поблагодарил и заметил:
– Че так долго шлялся...
– Петь, только ты быстро не кури! Капля никотина... сам знаешь... И не давай никому. И не говори.
Петька рассмеялся неприятным скрипучим голосом:
– Чтобы я кому-то чего-то! За просто так! Не, ты все-таки мудак конченый!
Вечером Вожатый отсутствовал на линейке. Ничего не соображая, весь грязный и липкий (он наложил в штаны - это случается со всеми, кто употребляет Z, не прочистив предварительно клизмой кишечник) валялся он в луже позади лагерного тира - место исключительно проверенное и безопасное. Его правая рука яростно скребла воздух, зрачки безумно вращались, рот шипел грязные ругательства.
В мозгах Вожатого кружились прекрасные видения...
В это же самое время, буквально в пятидесяти метрах отсюда, в кустах боярышника сидел Петька и с силой дул в фильтр зажженной сигареты, извергая при этом столб грязно-серого дыма такой высоты, что окажись кто рядом... но все были на линейке и Петьку на сей раз пронесло.
Через два дня пионер сам подошел к Вожатому.
– У меня остались только две сигареты!
"А у меня только одна доза", - сосчитал Вожатый. Он сидел в служебной комнате и подсчитывал процент проведенных за неделю культурно-оздоровительных мероприятий от плана.